Михаил Бобров - Ход кротом

— Нет, у него полумесяц в уголке, а не большой посреди знамени, — ответил мальчишка Том, остроглазый по молодости.

Тут катер подлетел к самому пирсу, и его рулевой — он же и единственный вообще человек в катере — набросил петлю на кнехт. Подтянул катер к стенке, выпрыгнул на серый гранит причала, поднял правую руку с большим конвертом:

— Джентльмены, кто из вас отнесет мое послание мэру Скарборо или командиру здешнего гарнизона?

Все посмотрели на Тома:

— Томас, ты самый быстроногий.

Том бестрепетно подошел и взял конверт, пользуясь оказией разглядеть гостя поближе. Моряк… Ну, военный моряк. Отглаженная форма, начищенные ботинки. Флаг большой, красный — а полумесяц на нем, наоборот, маленький, в левом верхнем углу, чем-то перечеркнутый. Не смуглый, хотя и черноволосый, но на турка не похож совершенно.

— Что в послании, добрый сэр? Или секрет?

— Никакого секрета, джентльмены. Правительство Его Величества Георга высадило войска в Архангельске и Владивостоке. Мое правительство — Советскую Россию — это совершенно не устраивает.

Все докеры подскочили разом: живой коммунист! Здесь, в Скарборо!

— Поэтому имею приказ бомбардировать порты и военные предприятия на вашем побережье. Сожалею, джентльмены, но война. Даю вам два часа, считая от сей минуты, затем открываю огонь. Цель у меня только порт и рейд, по жилым кварталам стрелять я не планирую. Но, сами понимаете, эллипс рассеивания такая штука, что прилететь может и в город. Так что, Томас, поторопись. Мэру еще эвакуацию объявлять.

— Сэр… — Джошуа помедлил. — Вы не ведете себя подобно гуннам, не нападаете внезапно. Вам, конечно, виднее, но вас наверняка перехватят на отходе.

Моряк улыбнулся — докеры отшагнули на пару футов.

— Именно, джентльмены. Именно перехватят… Честь имею.

Затем коммунист прыгнул обратно к рулю, дернул канат — наброшенный швартов неожиданно сам собой развязался и змеем скользнул в катер. Взревел мотор, полетели брызги, катер полным ходом унесся в поднимающееся солнце.

Том рванул с места и понесся в контору капитана порта, где имелся телефон — пожалуй, сейчас он бы опередил чертов катер. Старый Джошуа подобрал крюк, осмотрел ватагу и развел руками:

— Что ж, джентльмены… Сдается мне, у нас образовался неожиданно большой перерыв…

Первый ученый побарабанил пальцами по толстой книге с тиснеными китайскими знаками на обложке:

— Мир мертвых всегда враждебен миру живых. Помните об этом. А так-то да, выгоды здесь можно приобресть куда большие, нежели с реки Ялу.

— Лишь бы не окончилось так же, — поморщился второй профессор. И оба они повернулись к своим креслам: перерыв заканчивался.

Перерыв заканчивался и народные комиссары, и приглашенные ученые, и привлеченные небывалыми новостями самые высшие военные — кстати, кто-то из них сегодня прыгнет еще выше, на место убитого Троцкого! — снова собрались все в том же Андреевском зале, под высоченными сводами, между вызолоченных колонн, невежливо повернувшись спинами и боками к позабытому трону.

Председатель Совнаркома Владимир Ильич Ленин выразил общее мнение резким взмахом блестящего молоточка:

— Довольно! Хватит откладываний! Ваш план! Сейчас же!

Корабельщик снова поместился в стенках П-образной кафедры. Бумаги с тезисами доклада ему не требовались, потому как пришелец снова развернул слева от себя, прямо на воздухе, мерцающее невероятное полотно.

Затем он поднял руки и держал их протянутыми к людям до наступления полной тишины. Он помнил, какими видел этих людей во сне.

— Главная идея моего плана состоит в создании путей выхода для энергии распада, энергии взаимной ненависти. Когда битва заходила в тупик, и силы войск уравнивались, тот же самый Чингисхан давал противнику «золотой мост», возможность бегства. Увидев окно, противник уже не помышлял стоять насмерть или хотя бы хлопнуть напоследок дверью: каждый мечтал уцелеть сам, и вместо войска получалась толпа одиночек. Так нас купили в мое время; так же я предлагаю выиграть вам.

— Компромиссы?

— Да, Владимир Ильич. Если потребуется, мы и с чертом вступим в сношения. Только со своим рубанком, разумеется.

Зал не отреагировал на дикую непристойность, и потому пришелец просто возжег на синем своем полотне карту бывшей Российской Империи:

— Вот окраины. Финны, поляки, прибалты. Пусть идут. Пусть берут суверенитета, кто сколько унесет. На западных рынках они нужны только в качестве покупателей и дешевого рабочего мяса. Не мы должны посылать к ним конные армии — они должны проситься к нам в союз от судьбы нищей окраины капиталистического мира.

— Как же земшарная республика Советов? Как же социалистическая идея?

— Гибель Советской России — а я только что рассказал одну из возможностей этого добиться — похоронит и саму социалистическую идею. Сейчас люди думают: социализм возможен, и коммунизм тоже. После нашего краха всякий скажет: русские пробовали, не вышло. Значит, все ложь. Вы этого желаете?

— Тишины! Прошу тишины, товарищи! Зададите вопросы в прениях! Так докладчик никогда не завершит изложение мысли!

— Благодарю, Владимир Ильич. Итак, прежде начала строительства хоть социализма, хоть капитализма, следует отразить вторгшихся врагов и получить мир сроком хотя бы на двадцать лет. Хорошо бы на пятьдесят, но это утопия. За такой большой срок новые противоречия образуются неизбежно.

Корабельщик на карте показал флаги: англичане в Мурманске, французы вокруг Одессы, немцы на всей Украине, до самого Дона; на самом Дону атаман Краснов, делающий ставку на тех же немцев. Далеко на краю карты японцы во Владивостоке; когда там вспыхнул флажок, Ленин проворчал довольно разборчиво:

— Владивосток далеко… Но ведь это город-то нашенский…

— Первым пунктом плана заставить интервентов убрать войска. Конкретные способы я предлагаю пока отложить, ибо все они секретные. Но предположим, что интервенты ушли. Даст ли нам это победу?

Все молча согласились: разумеется, нет.

— Верно. Кроме интервентов, у нас имеются сотни тысяч наших же сограждан, стоящих за монархическую идею и белое дело. Все они бегут или собираются бежать на Дон. А зачем они нам там нужны?

Собрание оцепенело от настолько прямолинейной постановки вопроса. Засмеялись.

— На Дону казачки, у казачков шашки востры, у казачков кайзер Вильгельм в союзниках, меняет им на хлеб оружие и патроны. На что им тысячи офицеров с боевым опытом, на что им тысячи восторженных юношей, обманутых призраком блеска прогнившего самодержавия?

На карте осветился юг России: белый полуостров посреди Черного Моря.

— Пусть-ка все они катятся в Крым. Перешеек там узкий. При нужде срыть его недолго хоть аммоналом, хоть просто артогнем перекрыть в три слоя. Границу держать несложно: всех впускать, никого не выпускать. И обратите внимание, климат превосходный, это не в Сибирь при царе. Сибирь, товарищи, нам самим понадобится и много пользы принесет.