Михаил Бобров - Ход кротом

Разумеется, Мэнсфилд Смит-Камминг подобную выволочку не мог оставить без ответа. И следующее письмо разведчика бывшему Первому Лорду Адмиралтейства, после исключения обязательных фигур вежливости, выглядело вот как:

“Ч: Но для кого-то это возможно. Ищите, Смит. Вы плохо искали. Где отчет об эксперименте? Что я предъявлю в Палате Лордов, после того, как нас макнули в грязь не менее десяти раз?

КС: Возможно, досточтимый сэр, вы предъявите мои запросы на финансирование службы? Я понимаю, что Великая Война завершена, но какой мерзавец или дурак напел вам в уши, что завершена победно?

Ч: Все выводы комиссии высосаны из слов одного мальца? Отдать ваше жалование юному дарованию?

КС: С особенным удовольствием уступлю ему возможность переписываться с вами. Таланту следует мужать в испытаниях.

Ч: Грузоподъёмность и скорость цеппелинов не напомните? Катушка потребует всю грузоподъемность цеппелина. И как видеть буквы с такой-то высоты? Типичные немецкие дирижабли весьма далеки от описанных вами монстров.

КС: Сэр, технические характеристики уже существующего цеппелина так или иначе увеличить можно. История развития техники свидетельствует, что совершенствовать существующую машину намного проще и дешевле, чем выдумать абсолютно новую. Нам достоверно известно, что наследник графа Цеппелина господин Хуго Эккенер чрезвычайно спешно строит огромный завод в Москве, и это не считая самого концерна «Цеппелинфлюгцойге АГ», который отнюдь не прекратил работы. Прикрыть его мы не можем, ибо тем самым отрежем для себя даже призрачную надежду на репарации. Концерн дает более десяти процентов бюджета Берлина.

Ч: А ещё можно прокопать канал под Проливом и наводнить Британию бомбистами.

КС: Благодарю за превосходную идею. Ваша доля 15 %, хотя это обсуждаемо. Мы уже выпускаем акции. Компания рано или поздно, безусловно, лопнет, но сливки снять мы успеем. Что поделать, сэр, финансирование у нас оставляет желать лучших времен. Приходится пользоваться, чем умеем.

Ч: Поэтому настоящий доклад должен лежать на моём столе не позднее чем к завтраку! Желательно, вчерашнему.

КС: Досточтимый сэр, не позже месяца со дня оплаты всех счетов Управления, мы представим вам полную и достоверную информацию. Не забывайте, что сегодня все силы уходят на немецкую нацистко-фашистскую партию, чтобы не уступить Германию красным совсем уже без боя. Красные посылают немцам отнюдь не золото, но практическую информацию об удачах и неудачах строительства социализма в России, что позволяет немецким социалистам избегать наиболее глупых ошибок. Противостоять этому весьма трудно.

В каждой сельской лавке за полторы марки продаются книжечки Дальгиза, буквально карманный справочник по партизанской войне. Обращаю ваше особое внимание, сэр, что Дальгиз не автор, а сокращение от «Дальневосточное государственное издательство». В выходных данных есть об этом запись, просто большая часть владельцев книжечки не имеют привычки к внимательному изучению подарков, а многие и вовсе читают не глазами, но тем органом, коим думает большинство в обеих палатах нашего парламента.

В связи с чем у меня возникает вопрос: а где книжечки «Средневосточного» издательства, не в Индии ли? Для нас наиболее опасно издательство «Северо-запад», ибо мы находимся относительно большевиков именно на данном румбе.

Указанные книжечки уже замечены в Сибири, где Колчак, лишенный нашей поддержки, стремительно теряет авторитет и лояльность местного населения. Можно предполагать, что до лета Верховный Правитель кардинально сменит подходы к правлению, либо сбежит, либо будет убит собственными соратниками, наблюдающими повсеместное крушение.

Наконец, происходят непонятные шевеления среди венгров. Если вы не желаете кусать локти потом, прошу вас добиться финансирования венгерского вопроса не позже начала марта.

Засим остаюсь к вашим услугам,

капитан 2 ранга флота Его Величества Мэнсфилд Смит-Камминг, эск.»

Эдди прошелся по кабинету, предвкушая уже, что скажет Черчилль на подобные новости. Пожалуй, новый стиль написания ответов скоро войдет в моду.

Поглядел за окно: тоска! Совсем не первый день зимы, а разницы никакой: густые серые тучи, сырой лондонский туман. Вот напишут они ответы, и снова полетят над землей письма…

— Письма делают нас из пешек — людьми.

Борис приподнялся на госпитальной койке, поглядел на темнеющее февральское небо за маленьким, скупо застекленным, окном. Выдохнул:

— Мы вот лежим, а там умирает кто-то на проволоке. Кого-то кони дробят подковами. Кто-то еще думает, что живой, в атаку еще бежит — а бежит уже по собственным кишкам. И представь, поручик, через это все идут письма. С попутными вагонами. За потными пазухами казаков. В обтрепанных сумках девушек, постаревших за ночь на десять лет. Эти вот складные треугольнички. Любой может развернуть и прочесть, любой может насмеяться. Как люди не боятся доверить себя листу бумаги? И вот кого-то уже отпевают, а кого-то, напротив, накрывают красным или черным флагом, речи говорят… А письмо его все еще идет, и он как бы еще живет в этих неровных строчках.

— Да ты прямо писатель, — отозвался Вениамин. — Говоришь, как по книге.

— Ночью луна высоко стояла, и у тебя на листке я видел, в столбик. Стихи?

Вениамин подумал и ответил, как ответил бы попутчику в поезде, человеку, которого больше никогда уже не увидишь и не будешь краснеть за сказанное:

— Баловство. Случилось мне на цеппелине лететь. Вот и написал.

Снова вошел служитель, захлопнул рамы — пожалуй, вовремя, потому что холод забирался уже под «сиротские» тонкие одеяла, но собеседники его не заметили. Служитель внимательно посмотрел на спорщиков и, видя, что не собираются вцепляться друг другу в глотки, вышел.

— Ну так прочти, что ли, если не тайна? Скучно лежать!

Венька вздохнул:

— Держи листок, пока вовсе не стемнело.

Борис повозился под подушкой и внезапно достал очки-«велосипед» в тоненькой оправе.

Огнеметчик Мордора прочитал и улыбнулся — против ожидания, незлобно.

— Кривовато, но это не беда. Нерв есть, понимаешь? А сколько те стихи проживут, не нам судить. Как мне в Москве говорил поэт один: «Зайдите через тысячу лет, тогда поговорим». Вениамин, разреши вопрос?

— Чего уж там, спрашивай.