Николай Эдельман - Звездный час [litres]

– Возможно, ваши угрозы настоящие, – с усмешкой сказал Бондаренко, – а вот эти волосы – точно нет!

С этими словами он завертел ее юлой, и праздник превратился в бешеную карусель, – а затем под взятую аккордеоном длинную коду, не давая Лизе опомниться, подхватил ее и почти опрокинул затылком к земле. В следующее же мгновение у Лизы с головы свалился парик, выпуская на волю ее разметавшиеся родные волосы.

Лиза резко разогнулась, сконфуженная внезапным разоблачением. Оставалась слабая надежда, что в маске ее все-таки не узнают, но Бондаренко не позволил этому случиться. Взяв Лизу за руку, он развернул ее лицом к зрителям и объявил:

– Господа, приветствуйте – Елизавета Тургенева!

По толпе волной пробежал гул, а затем в общем порыве, словно повинуясь неслышимой команде, арлекины, ковбои и восточные танцовщицы стали надвигаться на Лизу, обступая ее и Бондаренко со всех сторон.

Он что, добивался того, чтобы в толчее ее схватили и умыкнули заговорщики? И она прокричала кавалеру, уверенная, что в поднявшемся гаме никто ее не расслышит:

– Это ваша работа?!

– Что вы, Елизавета Дмитриевна! – стал отпираться Бондаренко. – Я еще минуту назад не представлял, с кем имею удовольствие танцевать!

– В таком случае, – потребовала Лиза, прекрасно зная, что он врет, – избавьте меня от этого!

– Вам стоит только приказать! – сказал он, не выпуская ее руки. Столь велика была мощь его взгляда, что толпа послушно расступилась, освобождая проход.

Выбравшись из скопления масок, Лиза оглянулась, почти уверенная, что те сейчас кинутся следом. Нет, толпа уже увлеклась новым зрелищем: под звуки заморского джиттербага на площадку очень кстати выскочила пара танцоров и принялась отплясывать, выделывая всевозможные коленца и трюки. То, превращаясь в жонглера, партнер подкидывал партнершу в воздух, крутя и вертя ее так, как ему заблагорассудится, то она делала стойку у него на плечах, соблазнительно дрыгая крепкими ножками. Вслед удаляющейся паре смотрели лишь немногие, в том числе те трое, из-за которых Лиза и попала сюда, а также стоявший рядом с наследником престола неизвестный ей юноша в гусарском костюме, почти совсем мальчик, едва ли не сильнее всех пожиравший ее глазами.

– Ну вот, – капризно сказала она, отбрасывая маску, – для меня праздник кончился. А все из-за вас! – упрекнула она Бондаренко. – Зачем вы меня так резко наклонили? Теперь сами думайте, где мне скрыться от этой назойливой публики!

Тот сделал широкий жест:

– Прошу! Весь сад в вашем распоряжении!

– Ведите, – сказала Лиза и смело шагнула навстречу стене кипарисов, сдерживавшей непроницаемую темень, подобно плотине.

Больше она не оборачивалась, но голыми лопатками чувствовала, как ей сверлят спину взгляды Левандовского с Зинаидой. Что они теперь предпримут? Догонят и попробуют отбить? Вряд ли хозяин так просто отдаст им свою добычу. Видимо, он все же с должным вниманием отнесся к ее угрозам, иначе не стал бы стряхивать с нее парик на глазах у всех, а потихоньку уволок бы куда-нибудь подальше и там разобрался бы с нею привычным ему способом. Но все-таки не стоило праздновать победу до тех пор, пока не удастся предъявить ему других козырей, кроме самого отчаянного блефа.

Они нырнули во мрак, где от Бондаренко остался лишь темный силуэт с белым клином пластрона. Лиза, охваченная тревожным возбуждением, как бы невзначай отделилась от спутника и спросила с едва заметной ноткой беспокойства:

– И здесь нам точно никто не помешает?

– Если сомневаетесь, – деловито ответил Бондаренко, – прошу в дом!

Он уверенно взял ее за руку и повел к смутно мерцавшим в ночи французским окнам, увитым бугенвиллеей. Отворив одно из них, он впустил Лизу во влажную духоту оранжереи.

Стеклянная стена отрезала их от маскарадного шума. Вокруг в потемках угадывались контуры растений, названия которых были Лизе неведомы. Прикосновение мужской руки она ощущала так, словно держалась за оголенный провод, но не отдергивала руку, зачарованная обществом опасного врага. Ежесекундно ожидая, что вот-вот окажется в его объятиях, она сказала:

– Приятно, когда твои желания так быстро исполняются! Надо воздать вам должное – вы умеете доставить даме удовольствие!

– Все удовольствия, Елизавета Дмитриевна, – двусмысленно заявил Бондаренко, – еще ждут нас впереди!

– Ваша любезность, – заметила Лиза, – не уступает вашему самомнению!

– Самомнение, – сказал Бондаренко, отпуская ее руку, но подходя к ней ближе, – залог решительности, а без нее женское сердце не покорить!

– О-о! – усмехнулась Лиза. – Да вы опытный соблазнитель! Какими еще талантами можете похвастаться?

– Вам мало этого? – спросил Бондаренко, зловеще нависая над ней.

Она вздохнула и демонстративно отвернулась.

– Соблазнителей в моей жизни хватает. Я люблю окружать себя интересными мужчинами.

– Разве вам со мной было неинтересно?

– До сих пор я не услышала от вас ничего стоящего, – небрежно пожала плечами Лиза и нагнулась носом к белевшей в темноте россыпи мелких цветочков с острыми лепестками, вдыхая их приторный аромат.

– Осторожнее! – вкрадчиво предостерег хозяин. – Эти цветы ядовитые!

– Вот как! – сказала Лиза. – А с виду такие безобидные! Вы увлекаетесь ядовитыми растениями?

– Я увлекаюсь красивыми женщинами, – ответил Бондаренко и объяснил: – Это акаконтера. Африканские туземцы добывают из нее яд для стрел. Я привез ее из Абиссинии.

– Значит, вы и в Абиссинии побывали? – спросила Лиза многозначительно.

– Я много где побывал, – сказал Бондаренко и, по-змеиному обвив рукой Лизу за талию, развернул ее лицом в другую сторону. – У меня тут растения со всех концов света. Вот, пожалуйста, образец с Востока: яванское яблоко. – Он указал на деревце в кадке, протянулся к грозди крупных грушевидных плодов и сорвал один из них. – Его еще называют яблоком любви, – сообщил он с нарочитой невинностью. – Не желаете отведать? Не бойтесь, – добавил он, видя, что Лиза, держа плод на ладони, смотрит на него с сомнением, – не все, что здесь растет, ядовито.

Лиза изучала незнакомый плод, не зная, как к нему подступиться, и Бондаренко объяснил:

– Сперва его нужно очистить. Пойдемте, я дам вам нож.

Не отпуская Лизу, он провел ее в дом. Они оказались в небольшом помещении, явно игравшем роль холостяцкого будуара. При свете лампочки, к патрону которой страстно льнула нагая нимфа, Лиза увидела на стенах несколько картин не слишком скромного содержания, среди которых она узнала копию «Волн» Бёклина.

Бондаренко, достав из поставца столовый нож, счистил розовую шкурку с яблока любви и предложил плод Лизе. Та, не посмев отказаться, вгрызлась зубами в хрустящую мякоть и кое-как проглотила откушенный кусок, недовольная его невыразительным, водянистым вкусом.