Алексей Вязовский - Я спас СССР! Том 2 [полностью] [СИ]

– Осознал? – Солодовников барабанит пальцами по столу.

– Там – Петровский указывает пальцем в потолок – требуют твоей крови. Чтобы другим неповадно было.

Мы молчим. Я рассматриваю документы, мужчины переглядываются.

– Читали «Город» в Новом мире – ректор кряхтя, расстёгивает пиджак – Молодец, сильно.

– От всех фронтовиков тебе благодарность! – секретарь парткома забирает папку из моих рук.

– А там наверху – я тоже киваю на потолок – Все требуют моей крови, или только один Суслов?

– В том-то и дело, что не все… – Петровский жестом фокусника извлекает из вороха бумаг другой лист – Михаил Васильевич, ты этого тоже еще не видел.

Я успеваю заметить на документе «шапку» Министерства культуры. Ага. Вот и Фурцева нарисовалась. Все, дело – труба. Екатерина Алексеевна, конечно, не простила мне хлопанья дверями в ее кабинете.

Солодовников, улыбаясь в усы, читает бумагу. Я терпеливо жду. Наконец, документ переходит ко мне. Вчитываюсь.

Все! Женюсь на Светке! Фурцева-старшая, умничка, на сложном бюрократическом языке объясняет всем, что, во-первых: ничего крамольного я не совершил. Советским гражданам не запрещено давать интервью зарубежным газетам. И к самому содержанию моего интервью Минкульт претензий не имеет. Во-вторых, это интервью иностранной журналистке мне рекомендовал дать член правления Союза писателей тов. Шолохов М.А. В-третьих, на момент встречи с журналисткой сам я еще не состоял ни в партии, ни в Союзе писателей. А значит, партийные и писательские нормы поведения на меня не распространяются.

Угу. Обращайтесь со всеми претензиями в комитет комсомола. Я мысленно морщусь. Там сейчас рулит обиженная на меня Оля Пылесос.

– Формально, ты кандидат в члены партии – поясняет Петровский – Так что дисциплинарную комиссию мы все-таки соберем. Но парень ты правильный, интервью нормальное, я бы даже сказал патриотическое. Поэтому…

Ректор посмотрел на парторга. Тот кивнул.

– Поэтому отпишемся. Собрались, рассмотрели, ничего не нашли. Приложим к ответу копию бумаги из Министерства культуры.

– А мне что делать? – я как-то даже опешил от той скорости, с которой «деды» меня вытащили из задницы.

– Отдыхать, набираться сил перед новым учебным годом – пожал плечами ректор – Практика в Известиях у тебя как?

– Да все вроде хорошо – промямлил я.

– У Аджубея в больнице был? – подмигнул мне Солодовников.

Знают! Интересно все или частично? И ведь не обсудишь с ними детали заговора против Хрущева. Впрочем, этого не потребовалось.

– Не пускают! – Развожу я руками.

– Сходи к нему, теперь уже пускают – ректор собрал все документы в папку – И Русин! Будь осторожен. Очень многие теперь тебе захотят поставить подножку.

Ошарашенный происходящим, я попрощался, вышел в приемную. Посмотрел на часы. Успеваю еще к Аджубею? Кремлевская больница – в Кунцево, это максимум полчаса езды. Успеваю.

Приходится признать, что мое решение самостоятельно добраться до Звездного городка на Волге оказалось самонадеянным шагом. А ведь дежурный офицер, позвонивший в общагу, предлагал прислать за мной машину. И когда я гордо заявил, что приеду на своей, он даже попытался объяснить мне, где нужно будет повернуть со Щелковского шоссе. Но Леша Русин же умный, он и сам все знает! Вспомнил указатель «Звездный» из прошлой жизни и решил, что добраться туда не составит никакого труда. Ехать-то недалеко, где там особо плутать? Наивный… Кто же знал, что на деле найти поселок космонавтов окажется не так просто, и живут они пока совсем в другом месте.

Начнем с того, что с указателями на дорогах сейчас вообще плохо, а учитывая повышенную секретность всех объектов, примыкающих к военному аэродрому Чкаловский и к Центру подготовки космонавтов, в частности, там их практически нет. Еду по узкой полосе Щелковского шоссе, окруженной лесом, и с удивлением понимаю, что многих привычных мне ориентиров на нем просто еще не существует. О! Вот указатель на Медвежьи озера. Снова лес… Но я уверенно еду дальше, не снижая скорости, зная, что мимо памятника Покорителям неба уж точно не проскочу. Угу… И вот уже впереди железнодорожный переезд показался, а Сушки-то на постаменте нет и в помине! Делаю легкий прокол – узнаю, что этот памятник только в 80-м году установят. Вот балда…

Чертыхаясь, сверяюсь с картой, вызванной в голове Словом. Бегло копаюсь в памяти насчет информации по Звездному городку. Главный сюрприз – официально даже еще такого названия нет – «Звездный», и сам всемирно известный городок космонавтов пока в стадии строительства. Там только недавно первые дома начали возводить. А что же есть? Есть ЦПК – Центр подготовки космонавтов и есть обычный жилой поселок для космонавтов неподалеку от аэродрома Чкаловский, с немудреным названием Зеленый. Причем Зеленых поселков здесь целых два – один еще до войны был построен для военных летчиков, когда сюда с Ходынки перебазировался полк Валерия Чкалова. А вот второй – чуть подальше – уже находится в введенье ЦПК, тут-то и живут сейчас наши космонавты. Этот поселок потом переименуют в Щелково-3. Мне нужно туда.

Закладываю поворот на пустынном шоссе. На заднем сиденье машины жалобно тренькнула гитара, стукнувшись грифом о мягкую обшивку двери. Покосившись на нее, ощущаю легкий мандраж словно перед трудным экзаменом. Эта подруга семиструнная была позаимствована мною в безвозмездное пользование у одного из соседей по общаге сразу после моего возвращения от Аджубея.

Прорваться в больницу к «главному зятю страны» оказалось нелегко – в список посетителей фамилия Русин, конечно, внесена не была. Выручила, как всегда, хрущевская индульгенция – Аджубею позвонили с поста, и меня пропустили без разговоров. Выглядел главред «Известий» неважно, хоть и уверял, что идет на поправку. Но его бледный, нездоровый вид говорил о том, что до окончательной «поправки» ему еще ой, как далеко. Проговорили мы с ним недолго – врачи постоянно напоминали «пора мой друг, пора» и в основном на отвлеченные темы – понятно, что в таком месте у стен могут быть о-очень больше уши. Но договорились обязательно встретиться в редакции после моего возвращения в Москву и его выписки из больницы. На прощанье Аджубей крепко пожал руку, и его тихое «спасибо» было искренним.

Вечер пятницы я целиком посвятил восстановлению своих гитарных навыков, и, слава богу, никто этому не мешал, не отвлекал и даже не жаловался на шум. Димон где-то пропадал после работы и вернулся ближе к полуночи с неизменно довольной мордой – из чего я сделал вывод, что Юлькой они все-таки помирились. Лева всецело погрузился в ремонт Победы, и даже Индус куда-то свалил. Правда, перед уходом поинтересовался, зачем мне гитара, если я даже не умею на ней играть?