Александр Харников - Вежливые люди императора

Похоже, что все это известно и нашим потомкам. Ведь они могут заглянуть в документы, которые в их мире уже давно не секретные. Интересно, что ждет меня в будущем, и что я еще успею сделать для России?

Рядом со мной шагает человек, который, как и я, служил на флоте. Это тот самый «водолаз», о котором я уже слышал. Как я заметил, он старательно делает вид, что ему совершенно не интересно мое присутствие, хотя господину Сапожникову ужасно хочется о чем-то меня спросить. Что ж, попробую прийти ему на помощь…

– Скажите, милостивый государь, вы служили на Черном море?

– Так точно, ваше благородие, извините, превосходительство…

– Не затрудняйтесь, господин Сапожников. Я еще не знаю ваши порядки, но уже успел заметить, что у вас не принято употреблять в разговоре титулы. А потому можете называть меня просто Федором Федоровичем… Простите, а как вас звать-величать?

– Если по всей форме, то я старший мичман в отставке 102-го отдельного отряда борьбы с подводными диверсионными силами. Отряд наш базировался в Севастополе. Одним словом – я подводный пловец-спецназовец. Что это такое, я вам потом объясню. А по имени-отчеству я Дмитрий Викторович.

– Интересно, а какой сейчас Севастополь? Я помню его, когда города еще не было, а на берегу великолепной бухты располагалась небольшая татарская деревушка Ахтияр. Правда, государь приказал снова называть Севастополь Ахтияром.

– Федор Федорович, спешу вас обрадовать – государь, узнав о славной истории этого города и базы Черноморского флота, решил, что имя Севастополь будет ему более соответствовать.

– Да? А я об этом не знал. Видимо, сие произошло за время моего путешествия в Петербург.

– Севастополю пришлось в нашей истории пережить немало героических и трагических событий. Надеюсь, Федор Федорович, что в вашей истории их удастся избежать.

Господин Сапожников немного помолчал, а потом спросил у меня:

– Скажите, а что вы думаете по поводу будущего сражения с британцами? Смогут ли наши моряки на равных драться с ними? Нет, я не сомневаюсь, что наши матросы и офицеры не струсят и будут сражаться с противником до последней капли крови. Но английские моряки хорошо обучены, храбры, а адмирал Нельсон хотя и мерзавец, но флотоводец не из последних.

– Дмитрий Викторович, вы правы, и битва с британским флотом будет нелегкая. Но я верю в наших моряков, которые не только храбры, но и дело свое знают. К тому же сражаться нам придется под стенами Ревеля. А дома, как известно, и стены помогают.

Мой собеседник усмехнулся.

– Так-то оно так, но надо как следует подготовиться к баталии. Эх, если бы у меня были сейчас «Тритон» [47] «Тритон-1М» – сверхмалая подводная лодка «мокрого» типа, у которой отсутствует прочный корпус для экипажа, и боевые пловцы с включенными индивидуальными дыхательными аппаратами находятся в проницаемой для забортной воды кабине. и подводные заряды! Только даже с ним одному мне с целой эскадрой не управиться. Придется воевать здешним боевым кораблям. Мы, конечно, поможем нашим, но помощь будет весьма ограниченной.

– А что такое «Тритон»? – спросил я. – Все рассказанное мне было весьма интересно, хотя я мало что понял из сказанного господином Сапожниковым.

– «Тритон» – это такая штука, на которой водолаз может, словно на механическом дельфине, разъезжать под водой.

Удивительно, получается, что люди из будущего могут, подобно рыбам, плавать под водой. И, как я понял, воевать с противником. Я прямо спросил об этом у шагавшего рядом со мной человека, на что тот ответил:

– Федор Федорович, люди в наше время где только не воюют. И на земле, и под землей, и на воде, и под водой, и в небе… Везде сражаются, убивают друг друга. А вот что напишет через сорок лет один великий человек:

Я восхитился стихам, которые прочитал мой новый знакомый из будущего. Все верно написано, только… Но Дмитрий Викторович, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Только, Федор Федорович, есть такая профессия – Родину защищать. Уж слишком много врагов у нашей матушки России. Поэтому всегда будут нужны те, кто будет за нее сражаться. Ведь не мы сейчас готовимся напасть на Лондон или на Плимут. И не мы разгромили Копенгаген, причем без объявления войны. Кстати, в наше время такое тоже порой случается.

Я задумался. Люди из будущего нравились мне все больше и больше. Следует познакомиться с ними поближе. Они, конечно, необычные, но очень интересные.

– А вот тут мы и расположились, – сказал мне господин Сапожников, останавливаясь и дверей Кордегардии. – Заходите, я познакомлю вас с моими друзьями. Надеюсь, что они станут и вашими друзьями. Ну и заодно вы посмотрите на наши машины и наше оружие. Думаю, что это будет вам интересно…

26 марта (7 апреля) 1801 года.

Королевство Швеция. Або.

Чарльз Джон Кэри, 9-й виконт Фольклендский

– Майн герр, не подскажете, где похоронен адмирал Столарм? – спросил я по-немецки у человека в сюртуке из ткани, так и кричавшей «Сэвил Роу» [49] «Сэвил Роу» – центр британской мужской моды в Лондоне и место паломничества всех английских денди. Уважаемые джентльмены заказывали здесь эксклюзивные костюмы. . Внутренне я скривился – лорд Херви, которого я знал уже давно, так и не понял, что резидент британской разведки совсем не должен быть похож на британского лорда.

– Он похоронен не здесь, а в Карисе, майн герр, – ответил Херви с жутким акцентом. Я же расслабился – никакой слежки нет и все идет по плану.

Поблагодарив Херви, я минут десять осматривал ничем не примечательный собор в Або, а затем вышел и направился в знакомую харчевню на Старой площади, где заказал отдельный кабинет и добавил, что ко мне присоединится некто фон Арним. Мне принесли две кружки темного пива и две тарелки свинины с бобами.

Минут через десять в дверь кабинета постучали.

– Кто там? – спросил я, на всякий случай взводя курки небольшого дорожного пистолета.

– Бенно фон Арним, – ответил человек за дверью.

– Войдите! – крикнул я, узнав голос своего старого знакомого.

Херви уселся передо мной, взял нож и вилку и, посмотрев в тарелку, начал нудно жаловаться на шведскую еду, шведское пиво, шведский климат… Я ему ответил, что у нас все это немногим лучше. На что тот парировал, что у нас, конечно, тоже не все хорошо, зато все свое и люди говорят на языке Шекспира, а не недоразумении, именуемом шведским языком.

Даже в проклятой России я нахожу много хорошего, а этот… Как я рад, что мы – члены разных лондонских клубов, и что наши встречи носят лишь профессиональный характер.