Александр Афанасьев - Врата скорби. Повелители огня [litres]

– Что-то в этом роде. Вас должны были встретить. Я есть – тот, кто должен вас встретить…

Хорошего в этом ничего нет – совсем. Как и всякая часть постоянной готовности – десантники имели дело с разведкой. Это научило их: а – не доверять разведке, б – ненавидеть разведку. Разведчик – это тот, кто говорит тебе, что там будет – но сам туда не идет. И не отвечает головой на свою ошибку. А ты – отвечаешь. За его.

Но этот… это надо быть смелым, очень смелым человеком, чтобы жить в этом аду. А он тут, наверное, не первый день живет.

– С чего мы должны тебе верить?

– Человек, отправлявший вас на задание. У него нет одной фаланги на указательном пальце правой руки. Верно?

Командир вспоминает. А ведь верно.

– С чего?

– Это неважно. Но если хотите знать, его когда-то давно взяли в плен. И начали отрезать пальцы. По фалангам, чтобы подольше. Начали с указательного правой – чтобы он больше не смог выстрелить. Но им и закончили…

История еще та.

– Говори, что хочешь сообщить. Да… сколько в городе басмачей.

– Басмачей… не басмачей, а моджахедов. Воинов веры. Открытых – немного. Несколько сотен.

– Ни хрена себе, немного… – возмущенно говорит кто-то – несколько сотен.

– Сколько конкретно? Пять? Девять? Десять?

– Семь. Но важнее другого то, что столько же – находится в княжеском дворце. Они там или отлеживаются после ранений, или тренируются, или что. Это укрепленный район, к нему можно подобраться по одной только дороге. В замке есть артиллерия. И пулеметы. И крупнокалиберные и обычные. Если они поднимутся – то сделают много бед. Из замка – можно обстреливать город, он специально так построен. Но сейчас – многие спят.

– И что?

– И я знаю, где посты…

Командир поворачивается к своим офицерам.

– После десантирования и зачистки площадки нам приказано ждать – говорит один из офицеров – ждать посадочного десантирования основных сил с техникой.

– А чего ждать то… – командир полка, старший майор смотрит на часы, потом орет как оглашенный.

– Усольцев – ко мне, бегом! Мухой!

Подскакивает командир разведчиков. Поскольку они должны были работать по британской территории, по Индии у них в полку – не один, а три штатных разведвзвода специального назначения, плюс еще с батальон личного состава, обученного специальным методам войны – инфильтрация, саботаж, диверсии. Планировалось, что после выброски, если кто останется в живых – составят костяк диверсионных групп в тылу противника.

Усольцев, комразведки – известный по всему Туркестанскому лихач и бабник. О том, как он в больнице, отлеживаясь после неудачного прыжка, замутил с дочерью комдива, работавшей там врачом – говорили до сих пор. А учитывая то, что командующий ушел на повышение – ничего кроме штабс-капитана Усольцеву не светило. Не в этой жизни.

– Господин старший майор…

– Отставить доклад. Видишь, вот этого человека?

– Так точно.

– Он для тебя проводник и обстановку похоже знает. Ставлю боевую задачу – внезапной атакой захватить укрепленный княжеский дворец, блокировать в казарме части княжеской гвардии, удерживать взятые позиции до последующих распоряжений. Группу наберешь сам, бери, сколько хочешь, и сколько мулы увезут. Мулов забирай всех, они нам все равно без надобности.

Мулы – это транспортные тележки с мотором от мотоцикла и одним сидением, пригодные для десантирования. По сути – телега и мотор и больше ничего. Можно станковый пулемет поставить, если только вперед стрелять. В ППД – они занимались с ослами и мулами, с ними намного проще – не ломаются, бензин не искать, умные если воспитать. Вот только осла с парашютом не сбросишь…

– Вопросы?

– Никак нет.

– Выполнять.

– Есть…

Мулов десять штук. Да еще один не пережил десантирование. То есть – не заводится. Это печально. Девять.

Наскоро собирается команда. Два усиленных разведвзвода – усиленные подходящими бойцами из дивизии, в основном теми, кто поздоровее и может нести пулемет. Пулеметов надо много – но у десантников их достаточно. Каждый четвертый пулеметчик, не считая расчетов станковых – сила. Это потому, что у них структура такая – в бою действуют четверками.

– Стены?

– Около четырех метров толщиной…

– Сколько?!

– Из глины, усиленные валунами. И облицовка – тоже камни.

Гаубицей не возьмешь…

– Входы?

– Только два, не считая тайных, которые наверняка есть. Оба постоянно охраняются, один основной, второй – для прислуги. Там – простой человек с трудом протиснется.

– Нарисуй…

Моментально организуется палатка и фонарь. Привычка – на подсознании разведчиков. Светить нельзя, светиться – тем более…

– Где казармы гвардии?

– Вот здесь.

– Численность личного состава.

– Полная? Пятьсот человек.

Зашибись. Точнее не так: за-ши-бись. Их всего восемьдесят человек и больше не будет. По уставу – при атаке укрепленных позиций требуется создавать трехкратное превосходство. У них – пятикратное превосходство в обратную сторону.

– Один батальон постоянно дежурит во дворце. Вот здесь.

– Вооружение?

– Винтовки. Пулеметы.

– Какие?

– Британские. В основном.

– Крупнокалиберные? Обычные?

– Есть и такие.

– Ракетные установки?

– Нет… наверное.

Их и на самом деле не было. Британцы – просто не решились дать такое оружие…

Шук-Абдалла…

Город был перед ними – большой, по местным меркам, грязный. Неспокойный. Кое-где горели костры – а это само по себе нехорошо, потому что костры здесь редкость, нет топлива. Жечь костры на улице – это вообще чрезвычайное по местным меркам происшествие. Переводить драгоценное топливо на отопление улицы.

Чрезвычайное происшествие. ЧП.

Так звали – за глаза конечно – их командира, штабс-капитана Сухова. Это было одно из его любимых выражений – ЧП. У подполковника Алипова, который командует выброской и является старшим офицером на месте – кличка «бардак», потому что это его любимое выражение. Сухой, крепкий как камень, упрямый как бык татарин, обходя пункт постоянной дислокации, если видел непорядок – тыкал пальцем и говорил «бардак». Если к следующему обходу не убирали… лучше не вспоминать, что было потом…

Но так – офицеры у них хорошие. Как говорит тот же Сухов – чем больше раз вы будете убиты условно – тем меньше раз вы будете убиты по-настоящему. Если так вдуматься… идиотизм, конечно. Жизнь – дается один раз и теряется тоже – один только раз. Хотя прыгнуть с парашютом можно два раза за раз. Первый – и он же последний.

Это такой юмор.

На самом деле – и он юморист еще тот. Смех – начинался еще в учебке, с его фамилией – Зайчик. Собственно говоря, смеялись над ним еще в гимназии, вот почему он ходил в секцию французского бокса – савата, и еще в аэроклуб в Купчино. А потом – пошел в армию, а парашютно-десантные войска. Здесь, после короткого курса в военном училище – базовое образование позволяло – он стал офицером, поручиком. Правда, теперь он не Зайчик, а Заяц. Его так даже на смотре окликают – поручик Заяц…