Игорь Жеравлёв - Перестройка 2.0 [СИ]

Так, это всё было 26-го апреля 1985 года. А сегодня какое число? Ответ пришел мгновенно: сегодня 26-е апреля 1985 года! Совпадение? Нет, я в такие совпадения не верю. Это называется иначе: предопределение. Не зря я вспомнил об этом именно сегодня, не зря вернулся именно в апрель 1985 года, а не в июнь 1984-го, как в прошлый раз! А потому я тут же открыл телепортационное окно с односторонней прозрачностью, задав простые координаты: "Пакистан, крепость Бадабер, наши пленные".

И сквозь открывшееся окно увидел усталых ребят, сидящих в каком-то, очевидно складском помещении. Обросшие, небритые, в каких-то лохмотьях, некоторые уже с бородами, но все вооруженные до зубов. Кто-то ранен и наскоро перевязан. Всего их было пятнадцать человек. А вот лица их мне не понравились. На лицах была обреченность. Где-то с улицы доносились звуки отдельных выстрелов, но в самом помещении было тихо. Ребята явно совещались. Или прощались. Я прислушался.

— Бойцы, нам нужно решать, что делать. Красный крест к нам явно никто допускать не будет. Сейчас подтащат пушки или минометы и нас просто здесь уничтожат. Если кто-то хочет сдаться, я препятствовать не буду, — говорил черноволосый молодой парень с седыми висками.

— Да какое там сдаться, товарищ лейтенант! Будем биться до последнего! — крикнули из угла. — Они ж просто так нас не убьют, издеваться будут долго. Так что успеешь миллион раз пожалеть о том, что сам не застрелился. Я этих тварей изучил!

— Вот я и предлагаю взорвать здесь всё к чертовой матери, и самим уйти красиво, прямо на небеса, — послышался хриплый голос.

Все загудели. Но тот, которого назвали лейтенантом, поднял руку:

— Тихо, тихо парни! Вы же и без того все прекрасно понимаете, что мы уже по любому мертвые. Так уж лучше так, чем тебя будут избивать, издеваться, а потом как барана зарежут. В общем, я поддерживаю предложение сержанта Васильева. Приказать вам не могу, поэтому, кто против такого решения, уходите, и пусть будет, что будет.

Солдаты на этот раз сидели молча. Прошла минута, другая, третья. Никто не встал и не ушел.

Тогда поднялся лейтенант и начал командовать:

— Рядовой Левчишин и младший сержант Коршенко, давайте к окнам и смотрите внимательно! Остальные — ищем взрывчатку.

Все задвигались и стали вставать.

Я же, наконец, решился, повернул колесико виртуальной мощности "гипноза" на среднее положение, что обеспечивало мне очень высокую степень доверия тех, к кому я буду обращаться, и сделал шаг вперед.

— Привет, парни!

А что я еще мог сказать? И тут же почувствовал, как ствол автомата уперся мне между лопаток.

— Тихи, тихо! Я свой. Я здесь для того, чтобы вытащить вас.

— Свои сидят дома. Ты кто такой и откуда здесь взялся? — подошел ко мне лейтенант Сабуров. И как только эта фамилия всплыла у меня в голове! А ведь точно, я читал о нем, и фото похоже: лейтенант Сергей Сабуров из 56-й десантно-штурмовой бригады, хакас по национальности, потому и жгучий брюнет. А седина на висках у молодого парня говорит о том, что немало ему пришлось перенести.

— Я младший сержант Соколов, 66-я отдельная мотострелковая бригада. Только я уже дембель, товарищ лейтенант Сабуров.

— Откуда знаешь меня?

— Долгая история, а времени у нас нет. Когда появится, расскажу. А сейчас надо уходить отсюда.

— Куда уходить? Как? Везде духи, все щели перекрыли!

— Перестань психовать, лейтенант! — повысил я голос. — Вы или верите мне, и спасаетесь, либо остаетесь здесь и погибаете. Другого выхода для вас нет. Кстати, а где остальные наши, где аскеры? [29] Аскер — солдат правительственной армии Демократической республики Афганистан (солдатский жаргон).

— Здесь все, кто остался. — Пожал он плечами и, видимо, приняв решение, спросил:

— Что нужно делать?

— Скомандуй всем встать в круг и взяться за руки.

Лейтенант отдал команду.

Солдаты подходили, недоверчиво глядя на меня. Но в их взглядах, где-то совсем рядом с недоверием, ярко светилась надежда. Надежда на чудо. Надежда на вот этого уверенного чистенького парня в белой футболке, джинсах и кроссовках, такого, всем своим видом нездешнего, из другой жизни, с другой планеты. Оттуда, где нет войны, а по улицам СССР ходят вот такие чистенькие ребята и девушки в красивых платьях. И так хотелось верить в то, что он сейчас каким-то образом все уладит, и они окажутся далеко отсюда, в безопасности, у своих.

А я смотрел на них и думал о том, что в той жизни они все погибли здесь, на этом месте. Солдаты уже почти забытой войны, брошенные своей родиной, так и не вспомнившей о них официально, так и не признавшей их своими героями. И если я сейчас сумею их вытащить, это будет значить, что я уже прожил свою жизнь не зря. Потому что один этот поступок, возможно, оправдает все мои прошлые обманы и подлости. Кто знает, может, в этом и заключается весь смысл моей жизни? Может, именно для этого я родился и жил, и умер, и воскрес? Может, именно для этого прошел через все испытания и унижения прошлой жизни, чтобы вот сейчас, здесь, наконец, выполнить свое предназначение?

Вот только получится ли всех сразу? Это вопрос. Пока я телепортировал только одного человека. Но было у меня подозрение, что масса здесь никакого значения не имеет, важен непосредственный контакт со мной. Как сказал Падший, это просто чудо и все. Ладно, в худшем случае, сделаю несколько заходов, много времени это не займет.

— Парни, — сказал я, — ничего не бойтесь, я вытащу вас. Просто поверьте мне, и возьмитесь за руки.

И они, увешанные оружием с ног до головы, подходили и вставали в круг, брали друг друга за руки, переглядывались с надеждой в глазах. Надежда — великая вещь! Она придает силы и умирает, как верно говорят, последней.

Я замкнул круг и представил себе тот маленький островок посреди Тихого океана, где я совсем недавно, в прошлом будущем (или как там теперь, я совсем запутался) разговаривал с Путиным, а до этого целовал Ольгу. Увидимся ли мы еще? — Так, отставить сопли, товарищ младший сержант, ты вновь на войне!

И тут же послушно в глаза ударило солнце, послышался шум водопада и дальний плеск прибоя.

Они так и стояли, держась за руки, ошалело оглядываясь вокруг. Я осторожно освободил свои ладони из ладоней соседей.

— Всё парни, всё! Здесь вас никто не достанет, никто не найдет. И Афган, и Пакистан очень и очень далеко — за лесами, морями и океанами.

— А где мы? — спросил рядовой Радик Рахинкулов из Башкирии.

Я встал в середину круга и громко сказал:

— Мы находимся на небольшом необитаемом острове посреди Тихого океана. Остров лежит вдали от торговых путей, здесь тепло, тихо, есть пресная вода. — Я кивнул в сторону водопада. — Поэтому пока отдыхайте, мойтесь. А я смотаюсь за едой и прочим. Да. И еще: какие нужны медикаменты, есть ли тяжелораненые?