Сергей Ким - 2018: Далёкое Отечество

— А, быть может, вы просто хотите руками имперцев устранить своих противников? — вкрадчиво произнёс Велисарий.

— Быть может, — рассмеялся Иридан. — Быть может, сир Вирибус, быть может! Но к чему горевать по этим головорезам? Уж я-то по ним тосковать точно не стану.

— Они ваши братья по крови.

— Да, это так, — кивнул Тёмный. — Вот только где были эти братья, когда я две сотни лет назад пришёл в этот город с одним кинжалом за пазухой? Почему-то я год за годом шёл от перерезанных глоток в тёмных переулках к контролю контрабанды и к прочим хорошим, но почему-то нелегальным вещам… И, как вы можете видеть, сир Вирибус — пришёл. У меня крупнейшее… сообщество на всём северном побережье Хиспаны, включая Девятиградье. Мои легальные доходы в несколько раз превосходят нелегальные, я торгую с имперцами и африканцами, дукс этого славного города был моим подручным, имперский посол ходит со мной на охоту, а горожане при встрече почтительно кланяются, а не пытаются разрядить мне арбалет в спину. И вот только тогда у меня и появилось множество «братьев», которым внезапно понадобились деньги для успеха Тёмного дела.

— Про посла — это… неожиданно, — неопределённым тоном произнёс имперец.

— Взяли за заметку? Пожалуйста, сир — считайте это ничего не значащим подарком. Просто если вы хотите знать некоторые мои мотивы, то вот они — ради такого случая я даже немного сыграю открыто. У меня прекрасный дом, верные слуги и спокойная жизнь, которую я могу посвящать живописи, поэзии или драматургии… Вас удивит, если я скажу, что всегда тяготел к искусству? Будете смеяться, но одну мою пьесу недавно ставили даже в вашем Александрополе. Инкогнито, разумеется. Говорят, на премьере был даже консул Сената и ему весьма понравилась моя комедия. И всего этого я добился сам. Матриархи и патриархи обещают Тёмным золотой век? Так вот он — этот золотой век . Правда, конкретно для меня. Ну так мир несправедлив — сильные дойдут и получат всё, слабаки будут повержены и падут. Однако к чему мне менять мой золотой век на повстанческую войну где-то на просторах Северной орды, а этот чудесный дом на холодный схрон?

— Вы гедонист, господин Хэлле, — понимающе покивал имперец. — Впрочем, кто из нас не без порока? Вы хотите жить хорошо и спокойно, я хочу жить хорошо и спокойно, большинство граждан Империи хочет жить и спокойно…

— Жаль, что нам в этом постоянно кто-то мешает, — улыбнулся Тёмный.

Некоторое время фейри и человек молча потягивали вино.

— Кстати, прекрасный букет. Минтаур, Висайя?

— Да нет же — одна из моих местных виноделен. Я пришлю вам амфору.

— Буду благодарен, господин Хэлле.

— Не стоит, сир Велисарий, не стоит… Лучше просто скажите мне, какое из двух выражений больше вам по душе: «вовремя предать — это значит и не предать вовсе, а предвидеть» или же «услугами предателей охотно воспользуются, но постараются побыстрее от них избавиться»?

— Увы, господин Хэлле, я не силён в диспутах и ораторском искусстве, — с сожалением развёл руками имперец. — Я всего лишь скромный купец второй ступени…

— Но всё-таки? Вам ведь нужно просто выбрать чьи слова вам ближе.

— Чьи слова?.. — задумался Велесарий. — В таком случае я бы сказал, что мы прикрываемся чужими словами тогда, когда сами ничего не в силах сказать. К чему выбирать между чужими словами, если можно сказать свои собственные? Предатели, герои… Всё зависит лишь от того, с какой стороны доски латро смотреть. Нет правил без исключений и нет исключений, что нельзя было бы подчинить правилам. Уж вы-то должны понимать, господин Хэлле, что всё зависит только от нас.

— Всё зависит только от нас, — усмехнулся фейри. — Звучит неплохо. Хорошо бы, чтобы так было всегда. Иначе, зачем тогда Тёмному о чём-то говорить с имперцем?

— А почему бы и не поговорить?

— Две тысячи лет назад всё тоже началось с разговора. А вылилось в… непонимание.

— Отнюдь, господин Хэлле. Мы давным-давно друг друга поняли — просто одна сторона не желает признавать своих ошибок.

— И вряд ли когда признает, — вздохнул фейри. — Хотя все бы только выиграли от этого. Согласитесь — было бы неплохо и дальше вести дела так, как они идут. Я поставляю контрабанду имперцам, имперская стража ловит моих подручных, я придумываю новые схемы, фигуры сражаются друг с другом, игроки ведут партию… Без лишнего фанатизма. Без имперских террор-групп и ликвидаторов из числа моих светлых братьев… И без священной войны со стороны Тёмных, чего уж лукавить. Однако такое, видимо, невозможно, под этим небом и под этими звёздами…

— Может быть, вы правы, господи Хэлле, — улыбнулся Велисарий. — Может быть, вы необычайно правы.

Центурион Аэций Ламрис чувствовал себя не слишком уютно. По многим причинам.

Во-первых, как командир любой воинской части проверки от начальства он не слишком любил, потому что оное начальство отличалось традиционной непредсказуемостью. Причём, ничего хорошего от таких проверок никогда не случалось, а случались лишь одни сплошные тумаки разной степени тяжести.

Поэтому, как только на заставу прибыл гонец с вестью, что вскоре явятся проверяющие от нового Стража Предела, Аэций традиционно напрягся, а затем напряг и всех своих подчинённых.

Подчинённых у него было не так уж и мало — больше двух сотен людей и нелюдей. Для молодого — и двадцати трёх лет не исполнилось — офицера, безусловно, дело непростое. Но Аэций закончил военную академию с отличием, распределён был в родные места, поэтому со своими подчинёнными общий язык нашёл быстро.

Формально под его командованием была центурия 40-го легиона, но, как и большинству северных подразделений, ей был придан почти ещё целый легион из вспомогательных сил. В центральных графствах и провинциях эту функцию несло ополчение нобилей, но в районе Дорпата нобилей почти не было — край ещё только заселялся, крестьян было немного, а шахтёрские, охотничьи и лесорубные артели традиционно управлялись выборными старшинами, а не назначенными нобилями. Поэтому легионеров усилили имперскими орками с границы, десятком отрабатывающих рекрутскую повинность лесных фейри и парой десятков северян из местных.

Насчёт своих бойцов центурион особо не беспокоился — все они были отнюдь не новобранцами, опытными и дисциплинированными солдатами. Даже орки и северяне — в конце-концов представители конкретно этих племён жили под имперской рукой больше сотни лет и особо не отличались от какого-нибудь рядового гражданина из глубинки.

Что ещё беспокоило Аэция? Конечно же, смутные и недобрые вести из центральных графств. Много каких непроверенных слухов и проверенных новостей ходило, но приказ из штаба Восточного командования, что находился в Фориоке, был сильнее — стоять на месте, никуда не выдвигаться, продолжать нести службу на северной границе. И ведь приходилось, стиснув зубы, продолжать службу…