Александр Михайловский - Великий канцлер

Когда Одинцов, попрощавшись, вышел, Ольга придвинула к себе лист чистой писчей бумаги и взяла в руку перо. Пока все сказанное свежо в памяти, необходимо занести на бумагу основные тезисы сегодняшнего разговора.

Всю дорогу от Женевы до Петербурга Владимир Ульянов пребывал в несвойственном ему трансе. Он чувствовал себя как мотылек, против воли летящий на манящий огонек свечи. Нет, товарищ Баев (и ведь чувствовалось, что именно товарищ, а не господин) не применял к нему и Наденьке никаких угроз и тем более насилия, был вежлив и корректен, но все равно у будущего вождя мирового пролетариата было ощущение, что он идет навстречу смертельной опасности. Окопавшийся в самом центре Российской империи господин Одинцов представлялся ему неким подобием удава Каа из «Книги Джунглей» Киплинга, магнетически приманивающим к себе революционеров-бандерлогов. Или, быть может, все дело в полковнике Баеве. В присутствии этого человека из будущего Владимир Ульянов чувствовал себя как нерадивый гимназист перед строгим учителем, оценивающим его без всякого снисхождения. Весьма неуютное, знаете ли, ощущение.

Но дороги назад не было, ибо условия товарищ Баев поставил конкретно. Или переход на сторону правительства императрицы Ольги, или полный отказ от политической деятельности; при любом другом развитии событий гарантировался летальный исход. Будущий вождь мирового пролетариата понимал всю серьезность предупреждения, кроме того, он не был особо храбр. К тому же от попытки сдристнуть с поезда при первом удобном случае, с Наденькой или без, Ильича удерживало банальное любопытство. Ему хотелось хоть одним глазком посмотреть на человека, уже фактически захватившего в империи Романовых высшую власть и теперь поставившего себе цель осуществить социалистическую революцию сверху. Уже если полковник Баев, явный выходец из иного времени, настолько отличался от здешних людей, что вполне мог сойти за посланца боженьки или же самого Сатаны, то что можно будет сказать о том, кто сидит в середине этой паутины и дергает за нити мировой политики? Любопытство и страх – вот те две эмоции, которые испытывал Владимир Ульянов во время пятидневного путешествия по железной дороге до Санкт-Петербурга.

Но все однажды кончается; на перроне Варшавского вокзала северной Пальмиры закончился и этот путь. А на вокзале уже ждали грузовая линейка для багажа и два мягких экипажа. Со всеми удобствами гостей Северной Пальмиры доставили в отель «Европа», где для Ульяновых-Крупских и Красина уже были забронированы первоклассные номера. Оставив там багаж и Наденьку, которую в силу ее глубокой второстепенности никто никуда не звал, Савва Морозов, Красин и Владимир Ульянов в сопровождении полковника Баева отбыли в Зимний дворец. Последний отрезок пути был для будущего вождя мирового пролетариата сродни пути на Голгофу, совмещенному с триумфом. И вот последние несколько шагов; лакей распахивает дверь и громко объявляет хозяину кабинета имена и фамилии прибывших.

Ильич делает последний шаг – и видит, что канцлер Одинцов, хорошо известный ему по описаниям, в этом кабинете находится не один. Вон тот, гладко выбритый молодой полковник в черном мундире, наверняка и есть страшный начальник новосозданной Тайной Канцелярии, господин Мартынов. Его взгляд пронизывает Володю Ульянова буквально насквозь. Другой полковник – в немного ином мундире, из-под которого выглядывает морская тельняшка, постарше первого, с короткими английскими усами на лице – наверняка есть законный муж императрицы Ольги, князь-консорт полковник Новиков. А вот и сама Ольга – в сером простеньком платье, застегнутом под горлом, больше похожая на гувернантку, чем на императрицу. И все присутствующие внимательно смотрят на него, Владимира Ульянова. И Леонид Красин потерялся где-то позади, и Савва Морозов отошел в сторону… Похоже, главный человек тут именно он, и никто другой.

– Добрый день, Владимир Ильич, – выдержав паузу, говорит Одинцов, – с благополучным вас прибытием в Северную Пальмиру. Мы очень рады, что вы все-таки приняли наше предложение сотрудничать.

Некоторое время Владимир Ульянов и не знал, что ответить. Потом он собрался с мыслями и произнес:

– И вам тоже добрый день, господин Одинцов. Должен признать, что вы умеете предлагать так, что от этих предложений почти невозможно отказаться. Скажите, это правда, что если бы я, то есть мы с Наденькой, попытались продолжить прежнюю деятельность, то были бы непременно уничтожены физически, как какие-нибудь эсеровские террористы?

– Да, правда, – подтвердил канцлер Одинцов при гробовом молчании прочих присутствующих лиц, – у нас нет права подвергать ненужной опасности вверенную нашему попечению Российскую империю, ведь вы, Владимир Ульянов, очень опасный мерзавец.

– Я – мерзавец? – с удивлением переспросил ошарашенный Ильич.

– Конечно же, мерзавец, – подтвердила императрица. – Российская империя сделала вас потомственным дворянином, дала вам образование и перспективу в жизни, а вы поставили себе целью разрушить ее до основания.

– Эта ваша империя, – огрызнулся Ильич, вздергивая кверху бородку, – казнила моего брата Александра…

– Этот ваш брат, – в тон ему ответил полковник Мартынов, – тоже был мерзавец каких мало. Предположим, он был возмущен тем униженным и страдающим положением, в котором находился русский народ. Но первое, что пришло ему в голову – это не агитация, легальная или нелегальная политическая борьба, а организация убийств… Так ваш брат стал основателем террористической ячейки, планировавшей дезорганизацию российского правительства через убийство высших должностных лиц, включая государя-императора вместе с семьей. И ведь от болтовни он и его банда перешли к делу и уже купили взрывчатку для снаряжения бомбы. В то время как империя тоже дала ему все, о чем может мечтать человек в его положении; еще немного – и из него вышел бы талантливый молодой ученый, светило российской науки… но он связался с террористами и кончил на виселице.

– Мой брат, – звонко воскликнул Ильич, – боролся за народное счастье!

– За что, за что он боролся? – с насмешливой интонацией переспросил полковник Новиков, – С чего это вообще ваш брат решил, что убийство царя или кого-то из его приближенных, и даже сама дезорганизация правительства, о которой он мечтал вместе с друзьями, принесет народу хоть малейшее облегчение? Да ни в жизнь! Выиграть от такого события могли только представители крупной буржуазии и иностранные державы, а потому ваш брат получается именно их агентом, а не борцом за народное счастье.