Владимир Поселягин - Я попал [litres]

Движение в сторону Буга я тщательно продумал. По пути планировал найти языка. Желательно из фельджандармерии, эти самые информированные. Правда, в довольно узкой сфере, по своей трассе, кто, куда и когда едет, но выяснить местоположение аэродромов всё же у них, думаю, можно.

Что касается итогов моей деятельности, то она должна была здорово помочь советским войскам. Второй день немцы летают редко, а когда не бомбят постоянно, куда легче воевать. Правда, ещё тяжёлая артиллерия у немцев есть, но я и её на этом участке неслабо проредил. Думаю, не менее пятнадцати, а то и двадцати процентов от общего числа наступающих здесь войск лишились своей артиллерии. По пехоте и танкам не всё так радужно, пехоты процентов пять выбил, зато танков около половины, а это тоже изрядно облегчит нашим оборону. Это всё на истории отступления уже должно сказаться, а возможно, и задержало наступление немцев. Но они потери-то восполнят быстро, за счёт резервов. Но ведь резервы не бесконечные, когда-нибудь и они закончатся.

Вот о чём я лениво размышлял, пока катил по немецкому тылу. Объехал стороной две стоянки каких-то частей, ничего интересного я там не увидел. И только решил, что в этих местах дорожных жандармов уже не найду, как мне улыбнулась удача: за три километра от меня на дороге вдруг показались, можно сказать проявились, три красные точки. Пост, да ещё на перекрёстке! Похоже, это то, что мне нужно. Сразу же заглушив движок, я прокатился метров двадцать по инерции, после чего отключил подфарники и стал толкать мотоцикл к посту. Подфарники пришлось отключить, так как у мотоцикла не было аккумулятора. Причем, видимо, изначально не планировалось французскими инженерами тут ставить. Поэтому электрика у мотоцикла работала от генератора только при движении, а не от двигателя. Сам в шоке от такой системы. А когда мотоцикл толкают, то и генератор работает, и пусть тускло, но подфарники горят. Поэтому приходится их отключить, чтобы в полной темноте меня не было видно. Мотоцикл, чтобы потом за ним не бегать, я решил оставить, поставив на подножку, метрах в ста от поста. Или чуть подальше, чтобы точно не обнаружили. Про закон подлости я не забывал, мало ли «окно» в тучах появится и луна меня осветит. Как-то не хотелось бы. Мне одного немца, желательно старшего поста, нужно живым брать, остальные не так интересны.

Надо сказать, оснащение поста меня поразило. Почему тут трое, понятно, у тяжёлого мотоцикла марки «БМВ» было три посадочных места. Также тут имелась пулемётная огневая точка, пулемёт явно с мотоцикла снят, стояла небольшая палатка, я опознал в ней стандартную советскую, видимо трофей. Однако главное не это, а радиостанция, тут даже имелся запасной комплект сменных батарей к ней. Антенна натянута на длинном шесте. Единственный бодрствующий жандарм время от времени подходил к ней, включал, я отметил, что на сеанс он вышел ровно в два часа ночи. Скорее всего, раз в час связываются. Под рукой лежал журнал для записи. Сообщив кодовую фразу, он что-то долго выслушивал, а потом буркнул, явно подтверждая. Удобно придумано, если колонна выйдет, жандармы будут знать, сколько в ней машины, что везут и куда. Да уж, мой рейд с тягачом и колонной буксированных автомобилей – это сплошное везение и наглость. То-то меня жандармы постоянно останавливали и смотрели с подозрением. Им обо мне не сообщали. Такая организованность заставляла уважать немецкие тыловые подразделения. Но если уничтожить этот пост, то их начальство уже через час будет об этом знать и сразу отправит сюда усиленную группу.

В принципе, можно сработать под окруженцев, напали, обобрали и ушли, пусть на них думают. Однако я на этой дороге и так наследил. Всю технику на улочках той деревушки прибрал и продал в магазин. Уверен, когда немцы это поймут и узнают, что посты были уничтожены, техники нет, шум поднимется и информация уйдёт наверх. А там наверняка уже отслеживают всё подозрительное и странное. После меня не раз немало техники пропадало, так что это звоночек. М-да, косяк. Ну да ладно, придумаем что-нибудь. С постом же я быстро решил, как только часовой пообщался по рации и вернул наушники на место, я выстрелил в него. С двадцати метров попал довольно точно. В спину. Тот, всхлипнув, повалился, слегка брякнув стволом спавшего с плеча карабина по глушителю мотоцикла. Я же вскочил, а до этого по-пластунски подбирался, и босиком рванул к палатке. Подбегая к раненому часовому, который булькал простреленным лёгким, снова выстрелил, на этот раз в упор, немец затих. Однако в палатке шум слышали. Всё же оружие с глушителем нельзя назвать полностью бесшумным – тут и удары курком по бойку, и хлопки. В тишине ночи особенно громкие. Поэтому не удивительно, что в палатке завозились, просыпаясь. Думаете, я стал ждать, пока они вооружатся и вылезут? Ага, как же. Подбежав, прыгнул и завалил палатку на этих сонь, после чего приложил рукоятками наганов по округлым частям тела, что прорисовывались через материал палатки, надеясь, что это головы.

С одним мне повезло, сразу затих, а второй начал ворочаться более интенсивно, пытаясь скинуть меня с себя, хотя и застонал от боли – видимо, я ему в плечо угодил. Я нащупал голову и ударил уже по ней, потом добавил. Ну, теперь оба затихли. Не пожалев материала, я разрезал палатку. Вот они, лежат красавцы, уже разоружённые мной. Связав обоих купленной в магазине верёвкой, стал приводить их в сознание, параллельно изучая записи в служебном журнале с отметками о движении на этой дороге, ну и карту окрестностей. Километровка, отметок аэродромов на ней нет. Только одна, принадлежавшая люфтваффе. Нужно узнать, что там. Благо языки у меня есть, да ещё двое. Не один заговорит, так другой.

Откровенно сказать, меня немного бил мандраж. Одно дело воевать сидя в танке, или вот так налетел и перестрелял, другое – допрос, особенно вдумчивый, с внимательным опросом. Да, я помню, что подобный опыт у меня уже был, когда выяснял местонахождение аэродромов у одного сбитого немецкого лётчика. Но там пыток, по сути, и не было, я начал вопросы задавать, так тот сразу вывалил на меня что знал. А эти волки тёртые, крови на них немало, наверняка ломать придётся. Это пугало. Опыта нет, умений. Крови уже не боюсь, хотя раньше она меня пугала, но за эти несколько дней у меня столько всего было, что страх пропал. Я боялся опозориться, вот в чём причина. Ничего, не справлюсь с первым, есть второй.

Я привёл жандармов в сознание с помощью уголька из костра часового.

– Ну что, господа, поговорим? – немецким я владел как родным. – Очень уж много вопросов накопилось. Конкретно к вам.