Владимир Поселягин - Я попал [litres]

Если будет возможность, поищу беглецов, помогу чем смогу, но интересовала меня всё же совсем другая информация. Про другие военные аэродромы этот унтер знал не так уж много, точно рассказал только об одном, в районе города Седльце. Он даже служил там в комендатуре. В Краков только недели две назад перевели, перед самой войной. Аэродром там не крупный, бомбардировщики дислоцируются, но около сорока машин, и сколько-то истребителей точно есть. Ну хоть это хлеб. За остаток ночи я не успею посетить оба, а желательно не затягивать, а то пока уничтожаю один, следующей ночью немцы могут перегнать самолёты со второго на оккупированную территорию. На захваченные советские аэродромы, поближе к своим войскам. Нет, эту ночь посвящу сбору информации, авось пропажу поста и посыльного на беглецов спишут, а следующей ночью наношу удар разом по всему, что добыл. Только вот два неполноценных аэродрома – это как-то маловато, так что еще поразведаю. Жандармы или комендачи – это, конечно, хорошо, но вот солдаты из частей люфтваффе, а желательно вообще офицера изловить, это будет куда лучше. Они помогут спланировать мои действия на следующую ночь.

Пристрелив унтера, я собрал оружие, амуницию, ну и обувь, думаю, с ней у беглецов тоже проблемы, после чего подкатил свой мотоцикл и скрепил две машины. Да, я решил прихватить транспортное средство комендачей. Тем более на нём пулемёт стоит с неплохим запасом патронов. Встречу беглецов, передам, не думаю, что они будут против пулемёта, автомата, двух карабинов и двух пистолетов. Но пока на карте нет их меток. А вообще этот унтер подал мне неплохую идею. Он тоже упомянул аэродром у Кракова, вот я и подумал: почему бы его не навестить? Вот уж где языка смогу найти, особенно если штурман попадётся, такой выложит все расклады по аэродромам в западных областях. Это же аэродром транспортной авиации, у них должна быть вся информация. Убедившись, что мотоцикл закреплён хорошо, я сел на трофей и покатил прочь от Кракова в обратную сторону. Если и искать своих, то в направлении границы. И не прогадал, вскоре обнаружил две группы, что обособленно двигались неподалёку от железной дороги в сторону Буга. Теперь нужно нагнать их и как-то выйти на контакт. Одно успокаивало: у беглецов нет оружия, и на выстрел я не нарвусь. Таким образом успокаивая себя, я прибавил газу.

Проехав ещё пару километров, я притормозил и включил дополнительное колесо на коляске, что позволяло мотоциклу стать вездеходным, и прямо по полю – тут, кажется, гречка засеяна была, – покатил к железнодорожным путям, до которых оставалось около полукилометра. Это была линия Львов – Краков. В этом промежутке и двигалась одна из групп. В данный момент она залегла, укрываясь. Видать, услышали рёв моего мотоцикла. Вторая двигалась с другой стороны путей, отстав метров на двести. А впереди по курсу, в четырёх километрах, несколько секретов, и они наверняка бы заметили беглецов.

Приближаясь, я видел, что беглецы забеспокоились, некоторые расползаться начали, видимо, чтобы была свобода манёвра. До этого плотной группой двигались и мне казались одной большой точкой, а при приближении я их подсчитал. Девять человек. Один мерцал, видимо ранен, остальные помогали ему при передвижении. Во второй группе пара десятков человек было. Где остальные беглецы, не знаю, на двадцать километров вокруг их точно не было. А может, просто на карте ещё не проявились.

Подъехав к беглецам метров на тридцать, ближе посчитал опасным, и заглушив движок, громко сказал:

– Эй, славяне! Долго ещё пузом землю греть будем? Свои. Старший лейтенант Шестаков, командир тяжёлой танковой роты. Диверсионю тут понемногу, да вот вас приметил. Это вы с эшелона сбежали? Я, когда пост вырезал, у пленного про это узнал. Как заметил движение, сразу понял, кто идёт… Давайте вылезайте. Хотя бы один. Рассвет скоро, а мне убраться отсюда нужно как можно дальше. Я вам мотоцикл пригнал с уничтоженного поста, пулемёт и другое оружие. Ну и еды. На пару дней хватит… Мне долго ждать? Сейчас уеду.

Видимо, особого доверия я не вызывал, послышался шёпот яростных переговоров с той стороны, пока наконец не встали двое и не направились ко мне, настороженно крутя головами. Луна неплохо это всё подсвечивала. Когда они подошли, я осветил себя фонариком, ненадолго, но чтобы показать, что я одет в форму советского танкиста со шлемофоном, а на груди у меня ППД. Один из подошедших представился:

– Лейтенант Суслов, восемьдесят седьмая стрелковая дивизия. Товарищ старший лейтенант, а можно ваши документы посмотреть?

– Особист, что ли? – Заметив, как он дёрнулся, я пояснил: – По тону понял. Довелось изрядно пообщаться с вашим братом. Столько крови своими подписками выпили, гады. Ладно, держи.

Передав ему документы, выдал и фонарик. Тот быстро присел, укрывшись за мотоциклом, и просмотрел их. Убедившись, что всё в порядке, вернул мне и поинтересовался:

– Товарищ старший лейтенант, а что вы за Бугом делаете?

– Лейтенант, я же не спрашиваю, как вы живы остались, хотя у немцев приказ по армиям ходит комиссаров и сотрудников НКВД расстреливать на месте. А вы, как особист, не только представитель НКВД, так ещё и для прикрытия обычно в форме политсостава ходите.

– И всё же?

– Такое чувство, что я на допросе. Привычки неискоренимы, да? Ладно, отвечу. Я тут со своей ротой провожу рейд, атакую аэродромы и склады противника. На счету моей роты три уничтоженных аэродрома, со всеми самолётами и личным составом, бронепоезд, несколько десятков единиц автотранспорта и множество складов. Два дня назад моя группа участвовала в обороне Ковеля, меня там точно запомнили. И ладно бы за боевые заслуги, так нет, съел какую-то гадость, и у меня кожа посинела. Даже врачи, что меня осматривали, в ужасе были. Хорошо, на следующие сутки естественный цвет вернулся. А то я уж испугался, думал, навсегда таким останусь.

– И как Ковель? – спросил второй беглец, который даже представиться не удосужился.

– Приказ моя рота выполнила, госпиталь успели эвакуировать. Правда, немцы атаковали, а наши войска уже отошли. Драпали, если честно, вот я и остался один на один с противником. Пришлось принять бой на окраине города. Больше ста танков мы там сожгли. Я две машины потерял.

– Две против сотни? – с явной насмешкой спросил тот.

– Да. Насчёт сотни, конечно, это неправда. Уничтожено было сто пятьдесят танков. А по поводу потерь, так слишком много танков противника наступало, сумели-таки прорваться к нам и стреляли в упор, тут даже толстая бронированная шкура наших танков не выдержала.

– КВ? – деловито поинтересовался тот.

– Нет, КВ полная ерунда по сравнению с моими танками. Экспериментальные машины, более мощные. Извини, подробнее рассказать не могу, подписки давал.