Владимир Поселягин - Я попал [litres]

Информация об уничтожении аэродромов уже расползлась, и все окрестные части подняли по тревоге. Радовало то, что не так их тут и много, но на дорогах постов появилось неприличное количество, и это тоже радовало. Я по воздуху перемещался, оставив их в дураках.

На месте появился как и обещал, даже чуть раньше запланированного. Если учесть, что на каждый аэродром я трачу от пятнадцати минут до получаса, то пока из графика не выбиваюсь. На подъезде, по множеству зелёных россыпей, я понял, что меня дожидались. Тут, похоже, человек сорок собралось, и ждут явно меня. К одному раненому присоединилось ещё двое. Это или свежие, или с эшелона, травмировались, когда выпрыгивали на ходу. Ну или были ранены, когда в плен попали, как вариант. Поэтому тянуть я не стал. Рёв приближающихся танков встревожил немцев, на аэродроме тоже не спали и сразу же запустили осветительные ракеты в небо. Ну и наши оживились – дождались. Тем более ракеты осветили характерный, хотя и непривычный силуэт «тридцатьчетвёрки», хотя на самом деле это был китаец. Да и моя «десятка» вползла в пятно света от ракет, для понимающих людей силуэт танка и длинноствольное крупнокалиберное орудие многое скажут. Тем более, когда оно грохнуло оглушительно, подавив зенитку.

Мои танки стремительным рывком атаковали аэродром, сея смерть и минимальные разрушения, в основном среди самолётов. Японец сначала отстал, но чуть позже догнал и присоединился к веселью. Личный состав на аэродроме уничтожался качественно и с огоньком, пулемётным и пушечным. Как я отметил, группа зелёных точек весьма неспешно приближалась к аэродрому, видимо не желая попасть под дружественный огонь. Как опознаться, они, видимо, не знали. Когда я заканчивал и согнал группу пленных в одно место, где они стояли с поднятыми руками, от наших замигал фонарик. А ведь мы не обговорили сигнал опознавания, сами додумались. Я повернул башню тяжа, а его из-за пожаров хорошо видно было, и тоже пару раз мигнул фарой. Это, похоже, не сильно успокоило беглецов, мой тяж стоял рядом с пленными, японец подстраховывал, а вот остальные продолжали зачистку, стрельба не стихала, поэтому вышли не все, а только двое, и перебежками, от укрытия к укрытию, направились ко мне. Потом поняли, что таким способом передвижения только вызовут у меня подозрения, и уже не скрываясь пошли напрямую. На аэродроме оказалось восемь транспортных «юнкерсов» и ещё два «шторьха». Это хорошо, мой оставался с пустыми баками, и я его продал – рассчитывал тут новый найти, и угадал.

Когда те двое подошли вплотную к танку безоружными, даже не подняли то, что у трупов лежало, я открыл люк, это уже было безопасно, и, выскользнув наружу, встал у левой гусеницы, – все, кто представлял опасность, или тут с поднятыми руками стоят, или лежат мёртвые. Ох, что-то я сомневаюсь, что среди беглецов найдутся лётчики. Одним из тех, кто ко мне подбирался, был особист Суслов. Он молча, ничего не говоря, просто сграбастал меня в объятия. Я поначалу напрягся, мало ли на приём возьмёт и руки крутить будет, но нет, тот просто так выражал свои чувства. Когда наконец разорвал объятия, я грубовато, стараясь скрыть своё волнение, сказал:

– Вот, восемь самолётов. Парочка попала под обстрел, могут быть повреждены, но остальные в порядке. Сейчас среди пленных лётчиков поищем, да и штурмана надо. Среди своих спрашивали? Летуны есть?

– Есть-есть, – порадовал меня Суслов. – У нас аж два штурмана и три лётчика оказалось. Один истребитель, но обещал справиться, если ему покажут, что нужно делать. Мы, пока добирались до города, многих нашли из тех, кто тот вагон покидал. Сагитировали вот сюда дойти. Многие уже не верили, а ты появился. Да ещё как! Какая всё-таки громадина. А мощь? Мы в километре были, а уши всё равно закладывало, когда его орудие грохотало.

Суслов похлопал по броне моего тяжа. Его спутник лишь смог восхищённо промычать.

– Приятно это слышать, но у меня мало времени, через двадцать минут я отправляюсь дальше. Мне ещё четыре аэродрома за ночь посетить нужно. Так что зовите своих и грузитесь в самолёты. И поищите лётчиков среди немцев. Нечего исправные транспортные самолёты уничтожать. Перегоним их к нашим, пусть используют. Трофеи есть трофеи.

– Это ты прав, – похлопал меня по плечу Суслов.

– Кстати, вот там штаб, а там радиорубка с шифровальной машинкой и шифрами, я постарался их не повредить. Советую там побывать и всё забрать. Радист и шифровальщик, к сожалению, погибли, но, надеюсь, разберётесь.

– Вот спасибо!

Суслов к радиоцентру побежал, а его напарник рванул обратно, хотя группа и так приближалась, видя, что общаемся мы споро. Собирая оружие, беглецы добрались до ближайшей стоянки самолётов. Там четыре машины было, вот и стали проверять их. В помощь я отправил двух техников, что находились среди пленных. А чтобы те ничего не испортили, я им сообщил, что они тоже полетят на этих самолётах. Также удалось двоих лётчиков выявить, под охраной те отправились готовить к вылету свои транспортники.

Под моим внимательным наблюдением техник подготовил один из связных «шторьхов» к вылету, потом я отправил его в общую группу пленных. Остальным парням потребовалось полчаса. Я в это время вёл бой с частями, что прибыли от города. Вскоре пять транспортников по очереди поднялись в небо и, построившись, направились в сторону передовой. Проститься с парнями я не успел, лишь помигал им на прощание фарой, когда готовились взлетать. Пленных всех забрали с собой, ценные трофеи из здания штаба и радиоцентра тоже, так что ничего решать по их поводу мне не пришлось. Больше меня тут ничто не держало, и так вон сколько времени потерял. Добив остатки батальона, прибывшего из Кракова, я вернулся к «шторьху» и, с заметным трудом подняв машину в воздух – сложно без инструктора, полетел к тому аэродрому, который уже ранее посещал.

Да уж, этот полёт войдет в анналы, если о нём кто узнает, при посадке связника я угробил, больше он никуда не полетит. Купив танки, я первым делом подлечил аптечкой сломанные руку, челюсть и несколько рёбер – при посадке шасси попало в яму на полевой дороге.

Вскоре я уже изучал аэродром в прицел «десятки». Там велись работы, здания ремонтировали, пока устроив палаточный городок, но на стоянке находилось не меньше двадцати самолётов, в основном бомбардировщики; «мессеры», видимо, дислоцировались ближе к передовой. Было видно, что аэродром погружён в спячку. Только пара техников работала с некоторыми машинами. Значит, ночных полётов не будет. Возможно, ночников тут нет. Помнится, лётный состав в прошлый раз я практически полностью уничтожил. Ну, кроме тех, кто жил за пределами аэродрома на квартирах.