Сергей Кротов - Чаганов: Москва-37 [СИ]

„Не можете – не надо. Играйте с опорой на собственные силы. Как минское „Динамо“: огребли от басков – 1:6. На очереди киевское и тбилисское. А Чаганов другим займётся. Ему есть чем заняться. Он вам не Спиноза какой-нибудь, чтобы выделывать ногами разные кренделя. Вот интересно, зачем меня посылали в команду? Ведь видно же, что футбол им по барабану. Сергей Миронович считает, чтобы на время убрать меня из Управления. Может быть, может быть… только мне кажется, что хочет Ежов руками „акул пера“ публично унизить меня, сделать предметом шуток. Только не вышло у него ничего: „Динамо“ под моим руководством победило, а жалкие потуги журналюг настоящими болельщиками игнорируются. Посмотрели бы они, как меня встречали люди в СКБ“…

„С Олей уже у нас неудачно вышло. Разговор о готовящемся задержании Оли (Геня по пьяни проболталась какому-то сексоту) был зафиксирован прослушкой, но пока записали на бумагу, пока переслали по фельдъегерской связи – время было упущено. Сидит она сейчас безвылазно в Чурилково, ждёт пока всё не успокоится. Ежов, конечно, не преминул на следующий день между делом спросить, почему не доложил о встрече с бывшей сотрудницей, на что я не менее безразлично ответил: „Мне и в голову не могло прийти, что Евгения Соломоновна скрывает от мужа с кем проводит время““…

Пожевал желваками грозный глава НКВД и проглотил пилюлю. А передо мной встала срочная задача: доработать „Бебо“ в проводном варианте на ВЧ, чтоб из Горок передавать срочную информацию прямо в комнату связи товарища Сталина в Кремле». Работается после каникул на стадионе очень хорошо, в охотку: получил два комплекта «Бебо», без радиостанций, с пишмашами от московского завода Счётно-Аналитических Машин (такое вот импортозамещение машинок «Ай Би Эм»), вывел два провода через разделительные конденсаторы на эбонитовые клеммы и всё – принимайте, товарищи, готовое изделие.

Сдвинулось дело и с феррит-диодной логикой: получили первую сотню, стабильных по параметрам, сердечников и с десяток точечных германиевых диодов. Лосевские практиканты собрали первую ячейку: «сложения по модулю два» – сердце шифратора Вернама и составную часть шифратора-дешифратора «Айфона». Достигли устойчивой работы на частоте сто килогерц – это большой успех (хотя рассчитывали на двести килогерц). После отработки технологии производства ферритовых сердечников и германиевых диодов, на таких ячейках можно построить вычислительную машину, которая будет быстрее РВМ в четыре тысячи раз. С ними «Айфон» залезет в стандартный двухосный автомобильный прицеп и сможет менять ключ шифрования человеческой речи двадцать раз в секунду.

Собраны и испытаны на столе две авиационные радиостанции: сам отвёз их в Щёлково, где в разгаре подготовка к перелёту Москва – Северный полюс – Америка. Как и ожидалось Чкалов отнёсся к неиспытанному оборудованию с прохладцей (его экипаж вылетает в Америку восемнадцатого июня). Вообще-то, Громов был тоже готов к полёту, но вчера с его самолёта сняли испытанный двигатель и переставили его на чкаловскую машину: теперь не успеть – чтобы испытать новый мотор потребуется месяц. Впрочем он перенёс этот удар стоически (может сказалось моё предупреждение тогда, в ресторане «Гранд-Отель»), шутил даже и с радостью согласился начать испытание рации в полёте.

– Ты слышал, Алексей, что Голованов вернулся из Испании? – Спросил Громов, когда после передачи радиостанций техникам мы остались одни.

– Нет, не слыхал, видел только в газетах указ о присвоении ему звание героя Советского союза…

– Говорят, что идёт на заместителя начальника Управления ВВС РККА к Локтионову…

«Отличная новость! Свои люди в руководстве авиацией. Вот только будет ли это на пользу советской авиации? Не уверен. Заслуги Голованова в создании Авиации Дальнего Действия – бесспорны. А как сложится с руководством всеми военно-воздушными силами? Хуже не будет… Кто знает, хуже может быть до бесконечности. Одно успокаивает: Главный маршал делал карьеру во время войны, которая как лоток старателя вымыла всю пустую породу, оставив на сетке блестящие самородки».

– Напрасно беспокоетесь, Михал Михалыч, я хорошо знаком с товарищем Головановым. Большего энтузиаста дальних перелётов вам не найти. Помнится, он не так давно сам планировал кругосветный перелёт по семидесятой широте.

– А Леваневский? – Лицо Громова вновь помрачнело. – Если у Чкалова всё пройдёт успешно, то руководство может решить, что второй перелёт на АНТ-25 – лишний… И отправить Леваневского в Америку на самолёте Болховитинова. Как ты думаешь?

«Интересно, они о чём-нибудь другом думают? Настоящее сражение амбиций. Впрочем, не всегда амбиции – это плохо, думаю, именно в такой борьбе и могли родиться эти достижения. А Леваневского с экипажем определённо надо спасать»…

– То же, что и раньше, товарищ Громов, – делаю важное лицо. – готовьтесь спокойно. Ваш (делаю ударение на слове «ваш») перелёт отменён не будет!

Москва, Кремль.

Кабинет Сталина.

1 июня 1937 года, 20:30

– Что замолчал? – Сталин останавливается напротив Кирова. Он и Молотов, сидящие за столом заседаний, жадно смотрят на дымящую трубку хозяина кабинета: правило «в своём кабинете курю только сам» исполняется неукоснительно.

– Думаю, что зря мы пошли на созыв пленума, – отвечает тот. – надо было тянуть до выборов.

– Вы тоже так думаете, товарищ Молотов? – Вождь хмурится, переходит на официальный тон, ответ Кирова ему не нравится.

– С одной стороны это, конечно, так… – Предсовнаркома достаёт из кармана носовой платок, снимает с переносицы пенсне и дышит на стёкла. – но и никак не отвечать на приходящие сигналы мы не можем.

– Именно! – Неожиданно горячо реагирует Сталин. – Сигналы. И не только от Ежова, по партийной линии тоже. Вы же сами, товарищ Киров, утверждали, что у вас в Рязани органы раскрыли кулацкий заговор.

– Утверждал, – поднимает голову Киров. – только не кажется вам подозрительным, что всё занялось разом, как будто запалили избу со всех углов. Как по команде. Боюсь, что готовят они нам бой на пленуме.

– Моими словами заговорил, – усмехается в усы вождь. – это ведь товарищ Сталин у нас мнительный… так?

– Неважно кто что раньше говорил, – Киров не обращает внимания на язвительный тон вождя. – ситуация очень серьёзная… может быть перенести пленум или ещё лучше отменить.

– Нет, нельзя, – Молотов водружает пенсне на нос. – это несерьёзно… Могут принять за слабость руководства или за страх оказаться на пленуме в меньшинстве. Я закурю (достаёт папиросы).

Хозяин кабинета рассеянно машет рукой, подходит к письменному столу, перебирает какие-то бумажки и в задумчивости идёт к дальней стене кабинета. Торопливо закурив, соратники вождя молча следят за фигурой в защитном френче. Сталин останавливается у столика с телефонными аппаратами и поднимает трубку одного из них.