Борис Орлов - Цвет сакуры красный [СИ с издат. обложкой]

На причале в Рыбинске Волковы кинулись, было, покупать газеты. Но многого почерпнуть из них не удалось: чтобы разобраться в описываемой журналистами ситуации, нужно было знать то, что произошло раньше. А вот именно об этом, гости из будущего не имели ни малейшего представления…

Рыбинский порт оказался больше и куда оживленнее Петрозаводского. Отец и сын быстро разобрались, что добираться до Ярославля тоже выгоднее водой, а потому быстро приобрели билеты на рейс Рыбинск-Тутаев-Ярославль. Правда, тут же выяснился серьезный прокол в знаниях старшего Волкова: нефтеперерабатывающий завод располагался отнюдь не в Ярославле, а в поселке Константиновский, расположенном значительно ближе к Тутаеву. Сын удивленно посмотрел на отца, но тот лишь пожал плечами:

- Я туда через Ярославль ездил. Там расстояние от вокзала – меньше тридцати кэмэ…

Всеволод-младший кивнул головой. Разумеется, в конце ХХ – начале ХХI века, тридцать километров – это меньше получаса на машине. Раз – и там. Так что нет ничего удивительного, что отец считал этот завод Ярославским. Вот только здесь… Здесь и сейчас это – увы! – совсем другое дело. Тридцать километров – никак не меньше трех часов на извозчике. А то – и все четыре…

До отправления парохода оставалось больше пяти часов, поэтому Волковы решили спокойно пообедать, а заодно и еще раз уточнить порядок своих действий. Неподалеку сыскалась забегаловка, не слишком-то презентабельного вида, но запахи от нее шли просто умопомрачительные.

Они заказали по тарелке рыбацкой ухи, по куску жареной печенки с солеными огурцами и, подумав, добавили к заказу запотевший графинчик. Обслужили их чуть ли не мгновенно. Попробовав ароматную уху, в которой встретились даже куски здоровенные стерляди, Всеволоды поняли, что не ошиблись с выбором…

- Вот что, – тихо произнес отец, проглотив очередную ложку ухи. – Надо нам с тобой, мелкий, избавляться от всех наших… – Он замялся подбирая слово, но наконец нашел, – От «иновременных артефактов». Я их собирался предъявлять в качестве доказательств нашего прибытия из будущего, да какие уж теперь доказательства… – и махнул рукой.

- Выбросим? – понимающе кивнул сын. И, как выяснилось, угодил пальцем в небо…

- Чего это «выбросим»? Не-е-ет, «мой мальчик, мы во весь опор будем сидеть здесь»[2]. То есть мы их продадим.

- Как так? – поразился младший Волков. – Засветимся же!..

- Ну и засветимся, и что? – Старший Волков усмехнулся с чувством превосходства, – Думаешь, кто-то из покупателей запомнит нас так, что сможет потом подробно описать? Ага, щаз! Они ж тут в Рыбинске все как на подбор – портретисты знаменитые! – он тихо засмеялся, и сын хихикнул вместе с ним. – Но, а даже и запомнит кто-то глазастый и памятливый, так что с того? Откуда он узнает, куда мы делись? Тут, Севка, интернета нет и связь между городами – хреновая. А с деревнями да поселками ее и вовсе нет! Так что, – отец снова взялся за ложку, – доедаем и – на базар!..

[1] Принц Нобухито из линии Такамацу (1905-1987) – японский принц, младший брат императора Сёва (Хирохито). В реальной истории в 1924 г. присоединился к нелегальному марксистскому кружку, действовавшему в Императорской Военно-Морской Академии, а затем вступил в Коммунистическую партию Японии. После 1935 года отошел от коммунистической деятельности и партийной жизни, хотя формально не вышел из рядов компартии до самой смерти.

[2] Цитата из романа Р.Л. Стивенсона «Черная стрела»

Глава 5

-Не ходи на тот конец,

Не водись с ворами,

Рыжих не воруй коней –

Скуют кандалами.

Старинная воровская песня

Базар отыскался совсем рядом с портом. И там отец и сын почти мгновенно продали свои охотничьи костюмы. Мужичок, прибравший оба камуфляжа в свой мешок, дружелюбно хлопнул младшего Всеволода по плечу:

- Ежели еще чего у себя на фабрике напортачите – привози. Возьмем! Прямо к нам в деревню вези – может, там, не за деньги, а для своих ребят чего возьмешь? Ну, сальца там, с пудик-другой, или картохи вам куль отсыпем, – после чего потребовал, чтобы парень записал название деревни, и не отходил, пока не убедился, что все прописано верно.

Волковы только посмеивались: цифровой камуфляж был определен покупателями, как брак при покраске, так что оба костюма ушли всего-то за семь рублей. Но когда они уже покинули торговую площадь, направляясь в центр города, старший Всеволод вдруг приостановился и с досадой хлопнул себя по ляжке:

- Вот, черт! Опять мы с тобой прокололись, Севка! Надо ж было липучки спороть.

- Да, ладно, бать, – махнул рукой сын. – Если ты их патентовать надумал, то на моих берцах еще есть. И на рюкзаке. А если думаешь, что прокололись – фигня! Можно подумать, что этой пейзанин знает о патентах и ведет учет всех последних изобретений.

Отец только головой покачал: видно, эти слова не слишком его успокоили. Но вскоре он отбросил все посторонние мысли: они шли продавать свои наручные часы. Не наследство покойного шпиона, что сейчас тикали на руке младшего Всеволода, а те, что попали с ними вместе из будущего. Так что теперь Волковы шагали по проспекту Ленина и внимательно приглядывались: нет ли где ювелирного магазина или мастерской?

Искать пришлось долго. Хорошо, что хоть разобранные ружья они еще за обедом исхитрились упаковать в заплечные мешки, а то попробуй объяснись с рабоче-крестьянской милицией: чего это пара каких-то непонятных людей с оружием (пусть и в чехлах) по улицам туда-сюда шастает?

Младший Волков порывался расспросить прохожих, но отец остановил его, объяснив, что ювелирные магазины, да и ювелирные изделия вообще, здесь и сейчас – признак нэпманов. И на последних они в одежде стиля «милитари» совсем непохожи. А это, в свою очередь, вызовет вполне закономерные подозрения и совершенно ненужные расспросы. Пришлось продолжить поиски самостоятельно.

Проспект прошли из конца в конец, снова повернули назад и лишь тогда Волков-старший указал сыну на неприметную вывеску «Скупка».

Вход в пресловутую «Скупку оказался еще и со двора, и пришельцам из будущего пришлось основательно попотеть, чтобы отыскать проход туда, за красивые фасады центральной улицы.

Тяжелая дверь, натужно скрипнув, пропустила Волковых внутрь. В помещении никого не было, лишь в глубине, за невысокой, деревянной стойкой сидел маленький лысый человечек неопределенного возраста. Он поднял голову, чуть прищурился и спросил неожиданно сильным и звучным голосом:

- Что вам угодно, граждане?

- Наручные часы, – небрежно бросил старший Всеволод, выходя вперед.

Казалось, приемщик остался совершенно равнодушен к такому вопросу, но Волков-отец заметил, острый, брошенный исподлобья взгляд, которым лысый человечек быстро оглядел обоих, мгновенно заметив и вовсе недешевую одежду, и уверенную манеру держаться, и независимый тон, которым задан вопрос. Чуть помедлив, он спросил: