Борис Орлов - Цвет сакуры красный [СИ с издат. обложкой]

Второй сообщник махнул рукой, и в ней коротко блеснуло узкое лезвие. А сзади раздался топот: к ним бежал еще какой-то мужик с широким злым лицом.

- Сын, твой – тот, – ткнул рукой отец. И уже обладателю ножа, – Брось железо, козел. Руки вырву.

Тот, щеря плохие зубы, попытался покрутить нож в руке. В этот же самый момент Всеволод-младший прыжком сократил дистанцию с третьим противником и нанес прямой удар в печень, одновременно уходя влево.

Оппонент оказался крепким: удар не сбил его с атаки, и он попытался достать парня настоящим боксерским хуком. «Во как! – поразился младший Волков. – Это ж надо: на доисторического боксера нарвался!»

Уголовник со стажем по кличке Шпыня действительно был знаком с боксом и даже как-то выступал, а потому слыл крутым бойцом. Вполне заслужено… для двадцать девятого года. Вот только сержант Волков полгода тому назад взял первенство части по рукопашному бою. Совсем в другом времени, с совсем другими требованиями. И Шпыня на свою беду об этом не догадывался…

Удар ребром стопы выбил Шпыне колено, и тут же жесткая ладонь сломала кадык. Всеволод-младший поспешил повернуться: вдруг помощь нужна? «Все-таки бате уже за сорок, – промелькнуло у него. – А ну, как…» Но, никакого «ну, как» не произошло: Младший Волков только и успел заметить выпавший из вывернутой руки нож, а противник отца, уже дергался и хрипел в неразрывном захвате. Волков-старший чуть напряг руку и у бандита глаза на лоб полезли…

- И что это было? – спросил старший Всеволод так спокойно, словно сидел за столом в кабинете. – Чего за гнилой наезд? Ну?

- Папань, он же говорить не может. Ты ж его сейчас задушишь…

- М-да? – приподнял бровь старший Волков. – Ну, значит судьба у него такая…

- Бать, отпусти ты этого урлоида…

Теперь Волков-младший волновался уже совсем по другой причине. Обычно тихий и спокойный отец не зря числился в нескольких странах военным преступником, и к врагам, особенно – к таким вот шакалам, относился безо всякого почтения. Неизвестно даже, считал ли он их вообще за людей, или числил в разряде мелких вредителей, наравне с клопами и тараканами?..

- Ладно, урочье племя, – Всеволод-старший разжал руки и одновременно наладил свою жертву здоровенным пинком в «задний фасад». – Те, кто меня слышит – запомните, и передайте остальным: если я ваши бакланьи хари хоть раз до отъезда увижу – окалечу! Вопросы, пожелания есть? Если есть, заткнули их себе в хайло и дернули отсюда мелкой рысью! Пошли, сын…

Билеты у Волковых были на пароход «Яхонт», шедший вниз по Волге. Увидев это странное заднеколесное суденышко, отец и сын остановились, с минуту разглядывали несуразное плавсредство, а потом, переглянувшись, пропели дуэтом:

Америка России подарила пароход.

С носу пар. Колеса сзади.

И ужасно, и ужасно,

И ужасно тихий ход!

Но оказалось, что никакая Америка никакой России «Яхонт» не дарила, а построили его на заводе Крюкова в Молитовке в далеком одиннадцатом году. Эту информацию довел до них добродушный пожилой рыжий и веснушчатый мужик в тельняшке, стоявший у трапа. Уже в каюте сын поинтересовался:

- Папань, Молитовка – это где?

Отец, завалившийся было на койку, ответил, что Молитовка – деревня рядом с Нижним Новгородом. Но недолго ей осталось: в середине тридцатых она войдет в состав Ленинского района города Горький. А знает он это потому, что когда-то там жила родня его матери – бабушки младшего Всеволода.

- А вот что там за завод был – понятия не имею, – добавил он. Встал и потянулся, – Пойдем-ка лучше на палубе посидим, воздухом подышим, на пейзажи полюбуемся. Да и покурить бы, а то в нашей каюте… – и вместо окончания фразы Волков-старший просто обвел рукой крохотное помещение.

На палубе опять было людно. Отец и сын расположились на длинной дощатой скамейке. Волков-старший достал серебряный портсигар с тремя богатырями на крышке, подаренный ему еще его дедом. Портсигар был старинным… ну, то есть по меркам их времени, так как сделали его еще в середине двадцатого века. Но и здесь он смотрелся вполне достойно.

Они закурили, бездумно разглядывая проплывающие берега, как вдруг старший Всеволод насторожился. Младший поискал взглядом источник отцовского беспокойства и вскоре нашел. Плотный человек в полотняном костюме, энергично рубя воздух рукой, обращался к своему седому и длинноусому соседу:

- И если мы поднимем температуру, то производительность куба вырастет, по нашим расчетам, на целых двенадцать процентов!

Длинноусый пожевал губами:

- На двенадцать, это вы, батенька, уж чересчур. Даже если на семь поднимите – превосходно. Но встает единственный вопрос: как вы собираетесь оправдать требование на увеличенный расход нефтяного топлива? Ведь оправдывать-то надо будет не мне, а наркомату…

- Почему же не оправдаем?! – горячился плотный. – Если три стопудовика начнут давать по сто двенадцать пудов – разве это не оправдывает увеличение расхода пара?

Седоусый задумчиво покачал головой. Видно было, что он ищет достойный ответ, но тот как-то все не находится…

- Дополнительный котел ставить будете? – спокойно поинтересовался Волков-старший. – Если нет, то ждите одного из двух: или трубки порвет, или развальцует и из решетки вырвет.

- Что?! – хором переспросили плотный и седоусый.

Всеволод-старший принялся объяснять скучным тоном университетского профессора. Оба незнакомца слушали его, потом седоусый запротестовал, вытащил из кармана записную книжку и принялся что-то там черкать и высчитывать. Всеволод-младший сидел, и слушал, как отец, заглянув в расчеты, усмехнулся и предложил считать по-другому. Потом заговорили все трое разом, и эта словесная перепалка очень скоро стала напоминать ему дагестанский мат. Только тот был понятен хотя бы интуитивно, а здесь даже два курса института не могли помочь разобраться в нагромождении «паропроизводительностей», «дефлегматизаций паров», «парциальных давлений», «температур разложения» и тому подобного. После пошло что-то уж и вовсе невообразимое. Старший Всеволод встал, прошелся перед оппонентами и поинтересовался:

- Передовой метод инженера Шухова по расчету теоретических тарелок вам, надо полагать, неизвестен? Ах, известен? Ну, так возьмите номограмму и просто посмотрите. И производительность у вас поднимется, хорошо, если на пару десятых процента. Если бы вы перерабатывали три миллиона тонн нефти в год, то и это была бы цифра, а так… Стоит ли рисковать оборудованием? Тем более, что есть более простой способ…

И дальше опять покатилась высокопробная производственная заумь. Младший Всеволод было заскучал, но минут через двадцать плотный вдруг подскочил, точно его укололи шилом, схватил отца за плечи и буквально заорал: