Игорь Валериев - Ермак. Телохранитель [litres]

– Планируем на конец января будущего года. Как раз к открытию судоходства на Амуре подгадаем, а Ангару и Байкал по льду обоз пройдёт. Далее до Владивостока к маю доберутся.

– Всё-таки решили резиденцию наместника перенести во Владивосток?

– Да, государь, считаем, что так будет удобнее и для дипломатической работы, и для командования морскими силами. Строительство самого Владивостока и крепости также будет удобнее контролировать.

– Хорошо. Одобряю, – император повернулся от окна и вернулся за стол. – Что по охране Ники?

– Как и планировали, для цесаревича вашим именным указом будет сформирован Его Императорского Высочества Личный Конвой из казаков Приамурья. На время путешествия будет сформирован отряд из вашего собственного конвоя, государь. Кроме того, добавим специалистов из Дворцовой охраны полковника Ширинкина.

– Командиром конвоя планируете назначить хорунжего Аленина?

– Я бы назначил. Князь Барятинский также одобряет эту кандидатуру. Но есть одно но. Аленин отказался от этой чести.

– И почему он это сделал? – брови Александра Третьего удивлённо поднялись вверх.

– Считает, что для данной должности не будет иметь достаточного положения и уважения среди офицеров и казаков конвоя. И это отрицательно скажется на сохранении жизни наследника. А вот личную секретную охрану цесаревича возглавит с удовольствием, – ответил граф.

– Что же, в уме этому молодому офицеру не откажешь, – хмыкнул император. – Не удивлюсь, если он уже кого-то предложил командиром конвоя.

– Вы проницательны, государь, – улыбнулся Воронцов-Дашков. – Предложил – подъесаула Головачева Николая Павловича, обер-офицера Иркутского училища. По вашему указанию он следует в Петербург. Должен прибыть дней через десять.

– Что о нём узнали?

– Из семьи потомственных кубанских пластунов. По первому разряду окончил Оренбургское училище, потом служил в Первом конном полку Забайкальского казачьего войска. Переведён в обер-офицеры Иркутского училища. Отличный наездник. В совершенстве владеет холодным оружием. Это его трюк с разрубанием глиняной пирамиды показал Аленин графу Белёвскому. Искренне предан царской фамилии. Каких-либо сведений о неблагонадёжности Головачева не имеется, – кратко доложил граф.

– Хм-м… Интересная кандидатура. Надо подумать. С Алениным его связывает дружба, Илларион Иванович?

– Можно сказать и так. Но точнее – Головачев стал наставником Аленина. Много занимался с ним индивидуально. Вместе написали работу по тактике. Думаю, это и послужило тому, что Аленин назвал фамилию данного офицера.

– Значит, Аленин собирается у Головачева занять то же место, что полковник Ширинкин у Петра Александровича? И своих казачат планирует к себе в секретную часть забрать?

– Планирует, государь.

– А знаете, Илларион Иванович, ведь может получиться неплохой тандем. Но над кандидатурой Головачева я ещё подумаю. Как он прибудет в столицу, ко мне на приём.

– Слушаюсь, государь, – его сиятельство склонил голову в поклоне.

– А как проходит обучение Аленина у Евгения Никифоровича? – с улыбкой поинтересовался император.

– Государь, здесь ещё неизвестно, кто кого учит. Петр Александрович наверняка вам докладывал.

– Докладывал и докладывает. Очень генерал Черевин настаивает, чтобы хорунжего Аленина окончательно перевели в его подчинение. А Евгений Никифорович, если первоначально после первого проникновения во дворец этого молодца очень на того обиделся, то теперь полковник Ширинкин желает видеть хорунжего у себя в секретной службе. Чем Аленин так себя проявил, кроме трёх проникновений во дворец, что его пытаются к себе перетянуть на службу мой главный охранник и его помощник?

– Позвольте, государь, доложу краткую обобщающую выдержку обучения Аленина у полковника Ширинкина, – получив кивок согласия от самодержца, Воронцов-Дашков продолжил: – Около двух месяцев назад Аленин был отозван из отпуска и направлен на обучение в службу генерал-лейтенанта Черевина, так как первоначально отъезд наследника на Дальний Восток планировался в ноябре этого года. Через три дня ознакомления с документацией, регламентирующей организацию охраны дворца, Аленин в присутствии Петра Александровича высказал своё мнение о недостаточности и ошибках организации охраны. Его спор с генералом Черевиным вылился в первое проникновение хорунжего во дворец и в покои Петра Александровича. При этом силы охраны вне дворца были усилены в три раза.

– Это мне рассказывали, и неоднократно. Кого-то из лакеев, захваченного Алениным, пришлось перевести в Зимний, так как тот стал бояться ночью ходить по Гатчинскому дворцу, – улыбнулся император. – Да и подполковник Мозалев, говорят, по ночам теперь плохо спит.

– Первое проникновение Аленина во дворец привело к тому, что были переработаны схемы постов, патрулей. В ночные патрули решено ввести собак. Уже решён вопрос по породам собак, псарне, работникам. Затраты, государь небольшие. Также по предложению Аленина в суточный наряд уже введена группа немедленного реагирования. Основная задача данной группы – усиливать тот участок охраны, где произошло чрезвычайное происшествие. Проведённые учебные игры показали намного большую эффективность новой схемы охраны. Несколько попыток проникнуть во дворец пластунов-одиночек из Кубанского дивизиона не увенчались успехом.

– Об этом, Илларион Иванович, генерал Черевин мне подробно докладывал, – недовольно поморщился Александр Третий.

– Хорошо, государь. Продолжу. После второго и третьего проникновения во дворец Аленина нам пришлось переделывать всю внутреннюю охрану и пропускную систему. Мы считали, что введение пропусков с фотографиями для работников дворца и расставленные одиннадцать постов в Арсенальном каре достаточная мера для охраны вас и вашей семьи внутри дворца. Аленин это опроверг. Ему понадобилось два дня и поездка в столицу, чтобы купить парики, накладные бороды, соответствующую одежду и, меняя с их помощью свой внешний вид, сделать в салоне фотографии двух разных лиц. Потом хорунжий самостоятельно изготовил очень похожие пропуска на стекольщика и работника обслуживающего телефонные линии.

– Таких подробностей Петр Александрович мне не рассказывал, – заинтересовался государь. – Продолжайте, Илларион Иванович.

– Как телефонист, Аленин среди белого дня, не скрываясь, смог пройти до бельэтажа Кухонного каре, где были размещены для учений посты охраны, как в Арсенальном каре. На антресоли его не пустили, сказав, что здесь телефонных линий нет. При этом никаких подозрений хорунжий не вызвал и спокойно покинул дворец. А по пропуску стекольщика этот «революционер» обошёл всё каре, и никто его не задержал. Настолько убедительными были поведение, внешний вид Тимофея и пропуск. При этом в рабочем ящике стекольщика, который хорунжий носил с собой, под двойным дном лежали восемь сальных свечей, имитирующих динамитные шашки, со вставленным и уложенным специальным образом огнепроводным шнуром. Укладка шнура позволила бы «революционеру» удалиться на безопасное расстояние.