Юлия Гордон-Off - Самолётиха

- Правда?

- Ну, конечно! Так, что промокаем слёзы и идём танцевать! Такой красавице и просто стоять в стороне просто неприлично!

- Но мы ведь девочки обе...

- Так мужчины на фронте. Вон видишь, две женщины уже танцуют...

И это стало последним аргументом. Натанцевались мы с ней от всей души, что по пути домой усталая Верочка едва перебирала ногами, а я взяла её за талию, это мы с ней не так давно научились ходить, держась за талии друг дружки, как маленькие лебеди в танце, только у них руки переплетены спереди, а у нас сзади. Но так очень близко прижавшись боками, удобно чувствовать друг друга. И как оказалось так очень удобно вести усталую девочку с буквально заплетающимися ножками. И главное, почему Верочка так вымоталась, мне показалось, что она так хотела насладиться этим ощущением, что она нормальная, такая как все и может вместе со всеми танцевать, что просто не могла остановиться. И сейчас шла, хоть и уставшая до предела и молчала, видимо сил даже болтать не осталось, но такая счастливая, что я просто не могла не радоваться вместе с ней. Дома она заснула, едва я постелила постель и раздела её. А мы со взрослыми ещё немного посидели за керосиновой лампой и с маленькой стопочкой самогонки...

Я прочувствовала взлёт и посадку с колёсами и костылём с раскисшей полосы. И если взлёт был труднее, особенно вначале, когда костыль зарывался в землю и тормозил, то посадка была словно въезд в стену. И так колёса на раскисшем грунте катили плохо и вязли, ведь не смотря на малые размеры самолёта и вес всего около тонны, но весь этот вес приходится только на два узких колеса и костыль сзади. В общем, если бы у нас мотор был посильнее, то капотирование через винт было бы весьма вероятно, а так У-двасик прощал и такое неудобоваримое состояние полосы. После скользких лыж и пробега после, накатом почти во всю длину аэродрома, на колёсах всё оказалось совсем иначе...

Данилов взялся обучать меня слепым полётам, что называют полётом в сложных метеоусловиях. Над моей кабиной закрепили каркас, на который натянули брезент. Сначала планировали, что я взлечу, а потом спереди опустится шторка и я ничего не смогу видеть. Но оказалось, что исполнить это хоть и можно, но сложно. Поэтому взлетал и садился Данилов руля из второй кабины, а мне передавал управление уже в воздухе, где я должна была выдерживать курс и высоту и выполнять полёт по заданному маршруту, сама рассчитывая повороты и курсы с учётом сноса ветром и прочее. А Данилов потом объяснял мне мои ошибки и огрехи. Меня очень выручала не оставившая меня и в небе "шишка направления", но вот то, что чувства начинают обманывать, когда ничего не видишь и начинает казаться, что приборы врут, особенно прибор уровня или горизонта, он стоит прямо, а кажется, что летишь с креном и очень хочется его исправить. Заставить себя не дёргаться и верить не чувствам, а приборам было очень сложно. После переоборудования Бобика закрытой кабиной на слепые полёты образовалась целая очередь, что я едва успевала обслуживать и заправлять моего красавца. Вакханалию пресекли мотористы, оказалось, что в этой эйфории выработали весь ресурс мотора, и Бобик встал размоторенный.

Вот кто бы мне раньше сказал, что самолёт без мотора можно назвать "РАЗМОТОРЕННЫМ"? Удивительные люди - авиаторы! С новым мотором и я полетала и налетала в сложных метеоусловиях целых восемь часов. Поверьте, это очень немало, а к концу мая у меня уже было с ними целых двадцать семь часов... Два вылета Савелий Борисович посвятил, как он назвал "боевому маневрированию", то есть не выполнение классических пилотажных фигур, а как уворачиваться от атак более скоростных самолётов, я сразу поняла, что это за скоростные самолёты, от которых нужно уворачиваться. Но два вылета - это очень мало, можно сказать, что Данилов только обозначил канву навыков и умений, которые мне потом нужно будет самой нарабатывать. Но и показанного было не мало, ведь кроме того, что я просто выполняю задания, все отработанные навыки и приёмы потом прокручиваются в голове, обдумываются и оцениваются со всех сторон, то есть потом я смогу всё показанное усваивать и применять гораздо быстрее и эффективнее. Вообще, из некоторых обмолвок моего инструктора, он со мной занимается по упрощённой программе, а вот с будущими истребителями или штурмовиками объём и задачи каждого полёта намного сложнее и требования куда жёстче. И как-то засомневалась, что ребята из одного из лучших Оренбургского училища научились только взлетать и садиться, как это показано в любимом фильме, если я это уверенно стала делать уже на восьми часах официального налёта. Скорее всего, это из ряда чисто лётчицких рисовок друг перед другом. А то, что "Кузнечик" там скапотировал, так и мотор у истребителя во много раз мощнее, да и полоса - не бетонная полоса гражданского аэропорта. Тут я бы больше списала на нервы и незнакомую машину, а не плохую подготовку пилотов...

Очень запомнился первый раз, когда перед вылетом мне было сказано, что по команде я должна в воздухе выключить зажигание, то есть остановить мотор. Вообще, это упражнение на планирование нужно делать без предупреждения, но у нас я сижу спереди и выключатель у меня, вот и пришлось делать иначе. Я честно сказать, ждала, что это случится сразу после взлёта, но Данилов не кричал, а я летала и уже почти забыла, когда в пилотажной зоне наверно в самой дальней от аэродрома части он дал команду глушить мотор. Выключила и настала жуткая тишина. То есть не тишина, а свист и скрип расчалок, фюзеляжа, распорок и других частей самолёта. Винт встал, и самолёт немного клюнул носом. Не давая панике меня захлестнуть, я сориентировалась по отношению к полосе, прикинула, что выйду с двумя поворотами, и стала планировать. Без мотора почти все манипуляции с органами управления стали немного другими, ближе к концу стало казаться, что высоты не хватит, и я испугалась, но тянула к полосе, стараясь максимально использовать хвалёную летучесть У-двасика. В результате перелетела посадочное "Т" метров на двести, за что выслушала потом порицание инструктора. А вот за то, что мы спланировали и без мотора пролетели больше десяти километров, я ещё больше полюбила моего Бобика, хотя Данилов всё-таки мастер, и наверняка всё учёл, в том числе и имеющуюся у меня высоту. Потом ещё раз пять я сажала Бобика с выключенным мотором. С планированием у Поликарповского биплана было всё прекрасно, а я научилась при планировании не только сберегать высоту, но и снижаться резко, если нужно и садится там, где требуется. Кстати имена к самолётам прилипли намертво, и если на Бобике имя было написано, то Филю тоже стали звать по имени, хоть нигде и не отражённому...