Василий Панфилов - Время не ждет

— Чай, кофе, бульон? — Светски осведомляется парнишка, доставая из картонных коробочек чашки с эмблемой братства с одной стороны, и эмблемой Олимпиады с другой.

— Бульон, — озадаченно говорит Людвиг, не решаясь притронуться к дорогому даже на вид фарфору чашки, и добавляет несколько опасливо, — только у нас денег… с собой нет.

— Фи Бета Каппа оплатило изготовление сувениров для спортсменов, — успокаивает Хитрый Койот, — Вы же Людвиг Кристенсен?

— Д-да.

— Ваша чашка, берите, — Койот возится с термосом, — именная. Оставите себе на добрую память о США, Нью-Йорке и братстве Фи Бета Каппа!

Людвиг поражён в самое сердце. Выпив горячего говяжьего бульона со специями (пакетик отдельно!), укладывает чашку в поданную коробочку и неловко прячет за пазуху.

— Сильно, — Говорит он, провожая члена братства взглядом, — это что, каждому спортсмену?

— Всем членам делегаций, — Отвечаю я.

— А… — Людвиг кивает заторможено, — ты… ясно.

— Зрителям тоже бесплатно, но уже не именной фарфор, а обычные одноразовые стаканчики, — Добиваю его.

Дженни охотно позирует со мной перед репортёрами, но серьёзных разговоров избегает. Ситуация какая-то подвешенная, и длится это уже третий месяц, что немного поднадоело и начало уже подбешивать.

Период отчаяния и депрессии быстро прошёл, заглушённый заботами и тренировками почти до обморока. Если бы не знания, как именно нужно подводить организм к пику формы и не… кое-какие препараты, давно бы свалился.

Осталось… а вот что осталось от былой любви, я и сам не знаю.

Раздражение, наверное. Дженни по-прежнему числится моей невестой, но мы не спим вместе и почти не общаемся, разве только при посторонних.

Мне всё чаще кажется, что даже общение на публике осталось только потому, что мы чудесно смотримся вместе. Черты лица у меня вполне соразмерны, хотя и несколько топорны даже для германца. Плюс немаленький рост и впечатляющее телосложение. На моём фоне Фарли смотрится совершенно неземным созданием.

Фоторепортёры нас любят — фотографии с мероприятий, где мы появляемся вместе, всегда печатают в газетах. На деле же…

Не знаю даже, осталась ли любовь в моём сердце.

В песцовой шубке Дженни смотрится чудесно. Мех будто искрится и подчёркивает синие глаза и тонкие черты лица. На мне шуба из полярного волка — излишне массивная и жаркая, но я хочу повторить знаменитую фотографию.

Не помню кто, не помню где… помню только, что рослый бородатый полярник стоял, а его миниатюрная красавица-супруга сидела [22] Полярник Питер Фройхен с женой в 1947 году. . Бороды у меня нет, но лохматая шуба в наличии, а плечи под шубой вполне широкие.

Присев на лавочку, Дженни опёрлась на правую руку, чуть навалившись на неё — так она кажется ещё меньше. Лёгкая мечтательная улыбка на губах… фея!

Я справа, серьёзный и чуть нахмуренный. Нахмуренный потому, что Фарли настолько избегает общения, что даже эту позу пришлось репетировать по переписке. Точнее, по моим карандашным наброскам.

Не понимаю… не будь она из тех самых Фарли, давно бы объяснился уже — пусть даже со скандалом. А так… пока жду.

Трико и шапочка из кашемира [23] Кашеми́р (фр. cachemir, нем. Kaschmir, англ. cashmere ) — очень тонкая, мягкая и тёплая материя саржевого переплетения; ткётся из гребенной пряжи, сработанной из пуха (подшёрстка) кашемировых горных коз, обитающих в северных регионах Индии, Китая, Непала, Пакистана. Очень дорого. , лыжные палки из авиационного алюминия, а не бамбука… мелочей нет! Экипировка датских лыжников вне конкуренции, а на специалиста по лыжным мазям завистливо косятся лыжники других стран.

Идея революционная, без шуток! Каждый лыжник готовит себе мази индивидуально, что не так-то просто. Температура, влажность, структура снежного покрова — всё важно! А тут специалист с десятком мазей на все случаи. Не нужно угадывать, тратить своё время, нервничать. Вставать ночью, чтобы определиться с погодой, наконец!

Особенно выделяются норвежцы. Взгляды недобрые, счёты между норвежцами и датчанами старые. До тысяча восемьсот четырнадцатого года Дания и Норвегия были единым государством, но скажем так… братством народов не пахло.

Датские чиновники относились к Норвегии и норвежцам немногим лучше, чем просвещённые европейцы к своим африканским подданным. Сколько времени прошло с той поры… Норвегия попала под власть Швеции, недавно стала свободной [24] Норвегия разорвала унию со Швецией в 1905 году. , но осадочек остался.

Да ещё и спортивное соперничество — норвежцы традиционно хороши в зимних видах спорта, мощные конкуренты им не нужны. Насколько мы сильны, сказать сложно, но стоимость экипировки оценить можно. Да и специалист по мазям… это они ещё не знают о команде массажистов!

Одиннадцать стран, тридцать шесть человек переминается у черты. Сигнал!

Стартую резко, сразу вырвавшись вперёд. В спину дышит Хаген, за ним Мортен, прикрывая от соперников. Их основная задача — дать мне вырваться вперёд.

Есть! Несколько минут спустя удалился от передовой группы преследователей на полторы сотни метров, и расстояние увеличивается.

— Норвежцы за тобой! — Орёт скороговоркой бегущий сбоку от трассы Петер, — Потом янки и шведы! Наши парни четвёртым и шестым бегут!

Норвежцы идут ровно, не пытаясь догнать меня любой ценой. В принципе, оправданно — подобные рывки съедают силы. Но я-то тренировался именно на рывок! И выносливости у меня побольше, чем у спортсменов, курящих для расширения лёгких… и полностью соответствующих современному понятию олимпийца. Любители, практически физкультурники. Высококлассные, но физкультурники.

Спуск… пригнувшись, не прекращаю работу ногами, экономя силы. Напротив, увеличиваю отрыв ещё на сотню метров.

Поворот и подъём, успеваю заметить увеличивающийся отрыв и сутолоку в рядах преследователей. Янки наступают норвежцам на пятки — порой в буквальном смысле.

На подъём вскарабкиваюсь коньковым ходом, вызывая восторженный рёв стоящих у трассы зрителей. Спорный, очень спорный момент… есть вероятность, что судьи посчитают это за нарушение. Маловероятно, но всё же.

— Миля! Почти миля! — Орёт восторженно Олав, сунув в руки бумажный стаканчик с кофе, — ты опережаешь всех на милю!

Сделав несколько глотков, кидаю стаканчик обратно и пытаюсь влететь в медитативный транс. Сбил-таки дыхание в начале, и пусть выровнял потом, но явно не до конца.

Ничего, десять километров пройдено, осталось меньше восьми… Транс не даётся, лёгкие работают немного неритмично. Ничего…

Финишную черту пересекаю в состоянии зомби, хочется упасть и не вставать. Врач команды подоспел с большой шубой и… снова кофе. Ладно…