Василий Панфилов - Время не ждет

Хмыкнув мыслям, он не стал высказывать их вслух. Сейчас — рискованно, а позже… может быть, ему повезёт, и за информацию заплатят? Пусть даже пару дней в гостинице Ларсена, ему хватит.

Гангстеры давно освоили маскировку под бродяг и безработных. Не слишком умело, как правило…

Война у них. Итальяшки с жидами и ирлашками воюют. Ниггеры да китаёзы с япошками на подхвате. Да все вместе не упускают возможность нагадить нормальным англосаксам. Потому как ненавидят белых людей, вот!

А эти… бродяга пригляделся… ну как есть ирлашки! На дно залечь решили временно, уж он-то насмотрелся! Можно будет и слить кому из конкурентов, значица. Да хоть тем же копам — если только те сами не из ирлашек! Свои своих всегда прикроют, это завсегда так!

Посетив туалет, он поспешил занять нижнюю койку в комнате, вытянувшись во весь рост на чистой простыне. Редкое удовольствие! Завтра он отдаст выданную на время гостиничную пижаму и получит обратно собственную одежду, чистенькую и заштопанную.

Бабьё занимается… На миг у него мелькнула досада, что в гостиницах Ларсена бабью и детворе проще найти приют. Да и расплатиться за постой и еду можно не только центами, но и работой. Кто в прачечных одежду отстирывает, кто полы намывает. С этими мыслями он и заснул.

— … да точно тебе говорю, — Горячечно шептались на соседних койках те самые странные типы. Бродяга проснулся, но ничем не выдал, что уже не спит. Жизнь там или что… а здоровье такая осторожность не раз спасала. Быть в курсе, но не показывать этого. А при необходимости раз! И козырь.

— Братва говорила — пятьдесят штук! Пятьдесят, Ларри! Это просто за голову! Бум… и нету. Что мы, стрелять разучились? Или жалко его?

— После танков у Вашингтона, Фред? Глупости не говори. Просто желающих до хрена. Сам посуди — ты один, что ли, пятьдесят штук заработать влёгкую хочешь? То-то! Пальнул в директора ФБР, и всё… держи карман шире! Да за такие деньжищи конкуренты друг друга отстреливать начнут, а не самого Гувера!

Бродяга аж вспотел под тонким одеялом, но не выдал себя ни словом, ни звуком. До самого утра он лежал, не шевелясь, отчего тело страшно затекло.

Получив с утра здоровенную кружку дрянного (зато сладкого и входящего в стоимость ночлега!) кофе и кусок кукурузной лепёшки с маргарином, он переоделся наконец в собственную одежду и покинул гостиницу.

Немолодого бродягу мучили сомнения. Что лучше? Смыться подальше и делать вид, что ничего не было, или…

… а вот «или» очень много. Бежать с откровениями к ФБРовцам или копам не хотелось. Ну их! А вот подойти, к примеру, к репортёру уголовной хроники… а?! Это значица, при удаче можно рассчитывать на несколько баксов, а то и на билет третьим классом до Флориды!

А там и ничего, жить можно. Говорят, если на юг перебраться, то даже и сытно — ну это если в болота забраться. Живут же там люди, а? Хижину какую-никакую сгондобить, ружьецо от аллигаторов, да браконьерь себе потихоньку. Уж пожрать он себе в таких местах точно спроворит! А при удаче и на выпивку с табачком.

Чем дальше, тем больше он утверждался в этой мысли. Осталось только найти репортёра…

Сидя на засаленной кухне дешёвой съёмной квартиры, Родригес курил безостановочно, прикуривая одну папиросу от другой. Эрик… почти брат, спасший ему жизнь.

Сколько интересных проектов было осуществлено на деньги Ларсена!

А Лонг? Идея подобраться поближе к губернатору Луизианы оказалась более чем удачной! В окружении будущего президенты десятки его людей.

Людей, которые могут рассчитывать на пусть и не самые значимые, но всё же посты в правительстве.

Идея Ларсена, деньги Ларсена…

Но Гувер! Эрик щедро оплатил задание распространять нужные слухи.

Он, Хосе, прекрасно понимает подоплёку — директор ФБР начал охоту за его… компаньоном. А вот Эрик, похоже, не совсем понимает…

Дав задание распространять слухи, он фактически открыл охоту на могущественного директора ФБР. Пусть чужими руками, пусть… но не заинтересоваться такой идей сильные мира сего не смогут. Слишком много интересного можно получить при удаче.

Или ему плевать на архивы?

Чертыхнувшись, испанец затушил тлеющую в пальцах папиросу о гору вонючих окурков в пепельнице. Закашлявшись, открыл сильнее окно, но табачный дым неохотно выходил из комнаты на июньскую жару.

Испанец уселся прямо на широкий подоконник, не обращая внимания на жаркое солнце, от которого внизу плавился асфальт. В родной Андалусии этот денёк назвали бы прохладным.

Он не понимает? Или просто плевать? Архивы! Получив их, можно… о, можно очень многое!

Не хватает сил? Ведёт свою игру, в которой архивы — нечто побочное?

Ларсен не раз демонстрировал странное мышление, и анархист давно плюнул на попытки просчитать своего друга. А ведь нужно!

Если выросший в Южной Америке датчанин просто не до конца понимает интригу — одно. Не хватает сил на её исполнение — другое.

Или всё-таки своя игра? Игра, при которой архивы ФБР можно опустить, как нечто малозначащее.

Достав было пачку, Хосе скривился и спрятал её назад. От скверного табака аж рот саднит от горечи и едкого вкуса, а пересохшее горло будто потрескалось.

— А если игра? — Вслух сказал он, — насколько же масштабной должна быть цель?

Родригес не понимал…

— Ларсен! — В домик заглянул боксёр из нашей сборной, — К телефону! Невеста звонит!

Обдав меня запахом табака и многозначительно поиграв мохнатыми бровями, Вилфред захлопнул дверь.

— Да, милая, — Минуту спустя ворковал я у аппарата в домике тренера, — конечно! Жду!

Прижав динамик трубки ладонью, глазами зову тренера.

— Невеста приехать хочет, можно?

Просьба, строго говоря, формальная — в датской делегации де-факто главный я. Кто девушку кормит, тот её и танцует… а главный, и по сути единственный спонсор — я. Но зачем лишний раз подвергать сомнению авторитет тренера?

Выждав для важности секунду, тот кивнул и разгладил полуседые усы.

— Буду рад… да, и ребята… целую…

— Фарли? — Поинтересовался Вилфред, — Дженни Фарли? Везунчик! Такая девица! Мелковата чуть, как по мне, но хороша… чудо как хороша!

Киваю с лёгким, тщательно выставляемым напоказ самодовольством, едва сдерживая раздражение. Дженни… здесь всё сложно.

Я, наверное, пристрастен, как бывает пристрастен брошенный мужчина, но внешность Дженни разительно контрастирует с характером. Эгоистичная, малоэмоциональная, очень расчетливая.

И что самое неприятное — она презирает меня. Прорывается порой — то отражение в оконном стекле, то излишне резкое высвобождение руки, как только мы остаёмся вдвоём.

В принципе, ничего удивительно — женщины часто презирают брошенных мужчин, выискивая настоящие и мнимые недостатки. Но изображать с ней влюблённого жениха… тяжело, и это мягко говоря.