Василий Панфилов - Время не ждет

Ненавидит!

За что?! Он сам тогда пришёл тогда посреди ночи. И это он сказал «Я доверяю только товарищу Сталину и вам!» И ненависть! Откуда?!

Поговорить по душам? Были и такие мысли, но решил отложить их и понаблюдать ещё, и не зря.

Мильдочка… его вторая жена по сути. И Сашенька, сынок… Какими глазами смотрел на них Прахин! Ненависть, зависть, боль… ревность. Не его, Макса, женщина. Не его сын. Вот оно что…

Бывает. Сталкивался с такими ревнивцами, ещё будучи Костриковым [84] Настоящая фамилия Кирова. .

Тяжёлый случай, очень тяжёлый. С осложнениями. Будь Прахин обычным милицейским чином, никаких проблем! Организовать перевод куда-нибудь в Уфу, и забыть.

Глава милиции Ленинграда, глава милиции Ленинградской области, глава ДНД СССР, кандидат в члены ЦК… Слишком много титулов у одного человека. И в чести у Кобы.

Он, Киров, тоже в чести. Но идти против «товарища Макса», можно только при наличии железобетонных доказательств. А как их соберёшь в таком случае? В НКВД обращаться?

Там-то будут рады, да… но Коба не простит. Не тот нынче политический момент, чтобы давать лишний козырь в руки «клана НКВД». Мда… точно их назвал тот японский коммунист… Как его там? Да неважно, впрочем.

Как проверить?! Есть у него свои люди. Верные — случись что, и на смерть пойдут! Но не то, не то… здесь топтуны нужны, опера. Много… или один-два, но высочайшего класса.

— А вот здесь можно поработать, — Пробормотал Сергей Мироныч, попытавшись сделать затяжку, — Что за чёрт!?

С раздражением сломав потухшую папиросу, он утопил её в механической пепельнице, подарке рабочих Путиловского завода. Полюбовавшись, как толстомордый бронзовый буржуй поедает «бычок», смешно щёлкая широкой пастью, немного успокоился и закурил новую, не обращая внимания на кислый вкус во рту.

Опера высокого класса, способные на глазах у наблюдателя раствориться на пустынной улице с тремя прохожими, и найти сведения хоть в логове уголовников, хоть в глубоких недрах скучнейшей, насквозь бюрократизированной конторы… есть такие. Имеются и должники среди них, как без этого.

Без грязи… за кого заступился при очередной чистке рядов, другому дефицитных заграничных лекарств для дочки помог достать. За свои деньги, между прочим!

— Может… — Киров потянулся к телефону, но одернул сам себя, — Шалишь, брат!

В том, что он остался без присмотра «товарища Макса», Сергей Мироныч сильно сомневался. С самыми благими целями, разумеется. По-крайней мере, именно так на месте Прахина он объяснил бы сотрудникам.

И… от этих мыслей похолодел затылок… доверенные боевики у Макса точно есть.

Бывший тот… Мильдочкин… как его, а?! Уголовники! Ха! Может и уголовники… но всё равно люди Прахина. Пусть не сами, пусть чужими руками… но есть связи в этой среде, есть! Из тех, что поосторожней и посерьёзней. Не хулиганьё, а «Иваны», помогающие серьёзному человеку в обмен на покровительство.

А что? Это в Ленинграде тишь да гладь, а где-нибудь… в Петрозаводске, скажем, могут и сидеть неприметные кооператоры. Работают ни шатко ни валко, да выезжают иногда в командировки. На заготовку сырья или… не суть.

А ДНД? Что, мало там людей, едва ли не обожествляющих «товарища Макса»? Полно!

Романтичный и загадочный, да и ещё и… Киров поморщился, неохотно признавая очевидное… образцовый экземпляр мужчины. Прямо хоть сейчас на выставку сельского хозяйства, производителя хренова!

— Телефон, значит, нет. Что тогда остаётся… сигнал? Хм… в подполье работало, так почему и нет?

Оперативник умён и опытен, умеет, и главное — привык читать постоянно «знаки». Профессиональная обязанность, как ни крути. Даже профессиональный перекос, если верить рассказам Старого.

Что, неужели ничего такого не найдётся, что опер расшифрует как очевидную просьбу о встрече? Такое, чтоб Старому очевидно, а вот остальным — не очень.

Самому… Киров задумался — как ни крути, но слежка. Да и странно будет, если глава Ленинграда начнёт рисовать на заборе неприличные слова или загадочные рисунки. Делегировать кому-то? Здесь свои трудности.

В принципе, оба варианта решаемы. Задачка тяжёлая, но что он, не справится?! Справится… кто бы что ни говорил, а Ленинград кому попало не доверят. И ленинградские рабочие, самые передовые в мире, тоже кому попало не поверят. А ему вот верят. И доверяют. Потому как своими глазами видят перемены к лучшему.

Любимчик… ха! Работать нужно уметь, тогда и сами в любимчики попадёте! Хоть Сталина, а хоть и самой партии. Работать!

Зажав свёрнутую в рулон газету, немолодой мужчина отошёл от киоска с печатной продукцией, и как-то очень ловко ввинтился на подножку проезжавшего трамвая.

— Передайте, — Гривенник лёг в протянутую потную руку, — до Хамовников [85] Вплоть до 50-х годов плата за проезд в общественном транспорте взималась за расстояние. Чем больше остановок нужно было проехать, тем больше приходилось платить. .

Двадцать минут спустя он оказался на месте службы, в неприметном двухэтажном здании, стоящем в окружении молодых лип и высокого, давно не стриженого кустарника. Как обычно, чуть раньше нужного времени. Хватит, чтобы полистать газету, поглядывая в окно на потихонечку подтягивающихся сослуживцев, заполняющих кабинеты.

Безвредная привычка… позволяющая «читать» характеры людей.

— Сенцова нет, снова опаздывает, — Мысленно отметил мужчина, — Правда, и задержаться может допоздна.

— Ливанов… явно не дома ночевал — рубашка вчерашняя, хотя манжеты и застираны. Неумело. Значит, не любовница? Так… ясно, пьянствовал у товарища. Застирал манжеты, уже молодец — не хочет опускаться, стыдится пьянства. Надо будет намекнуть потом помягче… или с Зиночкой свести?

— Лопатников… пунктуальный донельзя, до… надо будет психиатру намекнуть о пунктуальности, доходящей до мании. Перфекционизм в ту же кучу. Хороший ведь работник, и человек неплохой. Говорят, купировать можно, если вовремя. Советская психиатрия одна из лучших, да и медикаменты, говорят, неплохи новые. На повышение в таком случае рассчитывать Лопатникову нельзя, но всё лучше палаты в Кащенко.

Проводив взглядом последнего опоздавшего, мужчина перелистнул страницу.

— Мироныч, значит? Так… — Сказал он несколько минут спустя и ещё раз перечитал статью, задумавшись глубоко. Речь Кирова перепечатана дословно или почти дословно, да и незачем за ним править — прекрасный ритор.

Но не сегодня. Вроде бы всё и неплохо, но слишком часто встречалось слово «Старый» и производные от него. Глаза спотыкаются.

Вооружившись карандашом, начал делать пометки, то и дело хмыкая.

— … Российская Империя как полицейское государство?