Василий Панфилов - Время не ждет

Киров открыл папку и пролистал её до нужного места, положив перед собеседником.

— … и поверил информации. Если человек способен принуждать девушку к постели, то это мразь. На всё способная мразь. А девушку легко проверить было, Прахин даже не пытался как-то скрыть всерьёз. Даже не считает, похоже, что-то нехорошее сделал.

Киров ушёл, а Сталин всё сидел, мрачно уставившись перед собой.

— Что же тебе не хватало, сукин ты сын… — Сказал он, с отвращением глядя на папку.

— Никакой политики, — Собрав всех в одном купе, одышливо поучал спортсменов глава группы, водя перед собой артритным пальцем, жёлтым от табака, — никакой! На провокационные вопросы не отвечать!

— А если не провокационный, а так… непонятный, — Озадачился недалёкий Флечтли, сдвинув фетровую шляпу на набриолиненные волосы, — то чё?

— Улыбаемся и машем, — Негромко процитировал прижатый к окну Дан дальнего родича.

— Вот! — Мистер Лебовски назидательно ткнул в сторону копа палец, — Золотые слова! Не знаешь, что сказать? Молчи, за умного сойдёшь! Улыбайся и делай вид, что не расслышал или не понял вопроса, а сам отвечай на следующий. Или просто начинай рассказывать, как тебе понравилась встреча, и какие здесь милые девушки.

— А ты, — Выцветшие глаза с желтоватой склерой уставились на Ларсена, — чтобы так и отвечал! Чтоб никакой самодеятельности, вроде той демонстрации!

— Да я…

— Ты! Чудом отвели тебя от статьи за агитацию! Всё понимаю, но и сам ты не маленький. Подставился, и крепко подставился!

Состав начал останавливаться, и спортсмены разошлись по своим купе за чемоданами, натягивая на лица улыбки.

Первым на перрон вышел Дан. Рослый, атлетичный, с правильными чертами лица, да ещё и олимпийский чемпион… Ход беспроигрышный, толпа радостно взревела, а небольшой духовой оркестр заиграл гимн.

Олимпийцы, остановившись где стояли, дослушали его до конца.

— Неувязочка, — Мелькнула мысль у Дана, нахватавшегося в университете левых идей и ставшего несколько циничней, — гимн попозже надо было начать.

— Чарльстон приветствует славных сынов Америки! — Восторженно начал мэр, позируя перед фотографами и оператором, — Славные олимпийцы…

Дан слушал краем уха, только чтобы не пропустить, если вдруг обратятся к нему лично. Что там нового услышит? Одиннадцатая остановка, меняется только антураж, да и то незначительно.

После речи мэра на перрон высыпали девушки с букетами и венками, и пару минут спустя олимпийцы напоминали ходячую цветочную лавку. Коди Брайан привычно расчихался — аллергик чёртов. Привычные извинения со ссылками на аллергию, привычные извинения мэра…

— С места в карьер, — Бурчал вечером Дан, вытираясь после душа, — помыться с дороги толком не дали. И банкет этот… что за манеры у людей — впихнуть непременно лишний кусок?

— А мне нравится, — Отозвался дежуривший под дверью Флечтли, — Давай, быстрей выходи!

Услышав бурчание в животе борца, Дан поморщился, но накинул халат и вышел. Флечтли тут же залетел в ванную и заперся.

— Нравится ему, — Пробубнил под нос коп, — а сам до сортира еле добегает. Жрать незнакомые блюда, да вперемешку… эх! Просил же Майлза в напарники! Делить номер с этим засранцем… тфу ты! Ни девушку привести, ни… а!

Махнув рукой, он прошёл в комнату и включил радио погромче, настроившись на местную волну. Ожидаемо, главным событием было прибытие в город олимпийской делегации. Ведущий донельзя скучен и пафосен, и Дан сам не заметил, как его сморил сон.

Утром у дверей отеля их ждали. Подхватив сумки с вещами, гордые донельзя мальчишки потащили их до стадиона, от восторга дыша через раз и страшно задаваясь перед провожающими их сверстниками, которым не досталось такой чести.

Переодевшись, Дан вышел на поле и махнул рукой.

— Тяжелоатлеты, ко мне!

Несколько десятков человек подбежали, выстроившись в шеренгу и преданно поедая его глазами.

— Каждой твари по паре, — Про себя усмехнулся Дан, глядя на пёстрый состав.

— Запомните как аксиому! — Начал он занятие, — Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки! Поленившись потратить пятнадцать минут на полноценную разминку, вы практически гарантированно приобретаете травмы. Не провели разминку как подобает, и вот уже у вас захрустело колено или побаливает локоть.

— Я и с травмами занимаюсь! — Вякнул в глубине строя коренастый крепыш с рыжеватой бородкой.

— До поры, — Согласился Ларсен, — и не так эффективно, как без них?

— Ну да! — Заулыбался крепыш солнечной улыбкой дауна.

— А если травм не будет? — Дану стало интересно.

— Без них лучше, — Согласился крепыш, поморщив некоторое время лоб.

Обведя глазами преданно глядящих спортсменов, вздохнул… тяжело будет.

В конце тренировки чарлстонские тяжелоатлеты запалено дышали, пропотев насквозь. Дан выглядел лишь хорошо размявшимся, было хорошо видно, что тренировка, в которой он принял участие наравне с городскими атлетами — пустяк для него.

— Да уж… — Пробормотал кто-то из тяжелоатлетов, глядя на свежего, полного сил олимпийца, — теперь понятно, как надо пахать, чтобы на Олимпиаду попасть! Обычному человеку такое не сдюжить.

Рядом загудели согласно.

— Отлично, — Подбодрил их Дан, сделавший вид, что не слышит разговора, — Теперь заминка… Да-да, без неё никак!

— Ну всё, — Констатировал коп десять минут спустя, — жду вас завтра в это же время, будем проводить тренировку для ног.

Сфотографировавшись со всеми желающими, оставил несколько сотен (для родни, друзей и сослуживцев) автографов. Помывшись под душем, Дан переоделся в чистое и кинул сумки ребятне.

— Завезите в отель и… погодите, — Покопавшись в карманах, достал доллар, — Держи! На мороженое. Всякий труд должен быть вознаграждён!

Вечером следующего дня делегация загрузилась в вагоны, и состав тронулся под звуки гимна.

— Чёртов кофе! — Дан решительно сел, сбрасывая одеяло, — Да ты спи, спи… Ничего не случилось, просто не спится.

— А… — Сонно проворчал сосед, отворачиваясь к стене, — ну давай…

Сев у окна, коп начал бездумно смотреть на медленно проплывающие пейзажи.

— Дурное состояние, — Думалось ему, — устал ведь, а сна ни в одном глазу.

Состав начал притормаживать, но Дан не успел увидеть название станции, отвлёкшись на соседа, разговорившегося во сне. Несколько человек сошло, и состав снова тронулся. На выезде он заметил женщину с тремя детишками, от трёх до семи лет примерно. Сидя на узлах с мертвым лицом, она держала в руках картонку:

— Продам детей. Нечем кормить [115] В разгар Великой Депрессии сценки такого рода редкостью не были. .