Алексей Кулаков - Военный советникъ [СИ litres]

– Ну или хотя бы понять, в каком направлении стоит двигаться. Немного позже я к вам обязательно присоединюсь.

– Конечно, Сашенька.

Попрощавшись с вновь подскочившими на ноги Болиным и Фаберже и позволив племяннику приложиться к ручке, дама в сопровождении приказчиков-помощников уплыла в глубь княжеских апартаментов.

– Ну что же, с этим делом, смею надеяться, мы решили.

Расслабившиеся было ювелиры тут же выразили своими фигурами неподдельное внимание. Еще один заказ?

– Прежде чем я сделаю некое предложение, позвольте кое-что продемонстрировать и рассказать.

На сей раз на призыв серебряного колокольчика откликнулся дюжий молодой человек в форме экспедитора Русской оружейной компании, вдобавок прибывший в компании с сервировочным столиком, накрытым простой холстиной.

– Наверняка вы знаете, господа, что примерно пять лет назад я договорился с Кабинетом его императорского величества о долговременной аренде уральских изумрудных копей.

Карл Густавович Фаберже закивал, словно болванчик: еще бы он не знал, регулярно приобретая мелкие камни чистой воды! Эдуард Карлович Болин среагировал с некоторой задержкой, но тоже подтвердил свою несомненную осведомленность.

– Также я имею определенное отношение к добыче алмазов в Германской Юго-Западной Африке – или, как ее в последнее время начали называть в газетах, Намибии.

Подцепив ткань, князь Агренев аккуратно ее потянул на себя, открывая две больших стеклянных емкости-кюветы. Первая до самого верха была наполнена крупными алмазами, вторая же… Неужели?.. Но ведь их положено сдавать?!

– Нет-нет, господа, эти изумруды – из Колумбии. Уральские полностью выкупает казна – оставляя, впрочем, в моем полном распоряжении добытые попутно бериллы и александриты.

Еще одно движение руки обнажило разноцветный нефрит, полдюжины разновидностей агата, зеленоватые и голубоватые топазы и нежно-фиолетовые аметисты.

– Из Забайкалья.

Новый шелест ткани открыл сапфиры, рубины и гранаты.

– Цейлон… В основном.

Холстина вновь сдвинулась вправо, позволяя свету отразиться от трех рядков кювет, в которых застыли кусочки окаменевшей радуги – алмазы и сапфиры, рубины и изумруды, благородная шпинель и разная мелочь типа гранатов, разноцветных бериллов и турмалина.

– Дары Африки.

Еще один сервировочный столик занял место возле первого – вот только гости были так сконцентрированы на его содержимом, что полностью проигнорировали все старания экспедитора притвориться человеком-невидимкой.

– Алмазы из Венесуэлы, цитрины из Бразилии, кое-что из Испании…

Это самое «кое-что» занимало целую дюжину кюветок. А вообще, если бы человеческие взгляды могли воздействовать на материю, ткань давно бы вспыхнула жарким пламенем – ну или просто истлела в зыбкий прах.

– Из Мексики…

Нефрит, огненные и насыщенно-синие опалы, бирюза, лазурит, агаты, малахит, алые веточки кораллов, оникс, пластинки перламутра и неровные шарики жемчуга тоже наводили на некоторые подозрения. К примеру, о долгой работе неизвестных геологов в еще более далекой и солнечной стране, нежели относительно близкая Испания.

– Прибалтийский янтарь, ну и немного японского жемчуга.

Вернувшись за стол, хозяин кабинета выдвинул верхний ящик и размеренными движениями выставил перед собой «заборчик» из полудюжины небольших кювет:

– Это камни, полученные искусственно в промышленной установке: рубины и сапфиры.

К чести ювелиров, они отменно держали себя в руках – хотя предъявленная им «экспозиция» уже тянула на пару-тройку миллионов рублей. А может, и больше. Существенно больше! Приценившись опытным взглядом к африканским камням, Эдуард Болин сходу подметил парочку будущих двадцатикаратных бриллиантов. Еще один экземпляр, при удачной разделке и огранке, мог вытянуть и на тридцать. А вон тот?..

– Вы позволите несколько… освидетельствовать, так сказать?

– О, разумеется! Вот здесь ювелирные увеличительные очки, и лупы с подсветкой.

Несколько минут прошли в полном молчании, изредка нарушаемом шорохом и перестуком драгоценных камней.

– Алмазы, как я понимаю, выделывать еще не получается?

Понимающе улыбнувшись, Агренев успокоил мастеров-экспертов ювелирного дела:

– Уверяю, существующее положение вещей меня абсолютно устраивает. Собственно, изначально установка синтеза искусственных кристаллов разрабатывалась для некоторых нужд одного из моих производств…

– Рубиновые подшипники для часов и сверхточных измерительных приборов?

Поглядев на Фаберже с определенной долей удивления, промышленный магнат подтвердил:

– Они самые, Карл Густавович. Вижу, вам не чужды последние веяния технического прогресса?

Снимая наглазную лупу, седобородый мужчина печально вздохнул:

– Однако, как быстро все меняется. И многое, бывшее прежде незыблемым, рушится прямо на глазах… Вы верно забыли, Александр Яковлевич, как обращались ко мне с просьбой о консультациях для директора Ковровских заводов?

– Гм? Виноват, запамятовал.

– Кстати, позвольте полюбопытствовать: камни выращены по методу Марка Гудена [95] Первые микроскопические кристаллы искусственного рубина из расплава получены в 1837 г. Марком Гуденом. , или француза Вернейля [96] Полностью синтетический крупный корундовый рубин получен французским ученым Огюстом Вернейлем, который придумал оригинальную технологию и оборудование, позволяющие за 2–3 ч выращивать кристаллы рубина массой 20–30 карат. В 1892 г. Вернейль получил первые результаты по синтезу кристаллов корунда из чистой окиси алюминия, полностью исследования были завершены им в 1902 г. ?

– Ну что вы, у меня полностью оригинальная технология. К тому же…

Хозяин небрежно «зачерпнул» несколько крупных образцов.

– Видите? У названых вами господ пока получаются лишь простые сапфиры, на моей же установке – еще и звездчатые [97] Звездчатый сапфир является редким драгоценным камнем с уникальным оптическим эффектом: кажется, что на непрозрачном фоне светится маленькая звезда с четко выраженными лучами. .

Придворный ювелир Болин на ерунду вроде пустых разговоров не отвлекался, упоенно роясь в кюветах с венесуэльскими и намибийскими дарами природы. Небольшой круг из полупрозрачных камней все рос и рос, пока его не замкнул «булыжник» благородной шпинели весом в добрые сорок карат, окруженный свитой из рубиново-алмазной мелочи – сам же мастер после этого откинулся на спинку стула, и начал вытирать платочком трудовую испарину.

– Вот с этого, господа вы мои, выйдет та-акое ожерелье!..

Придя в себя, Эдуард Карлович опустил взгляд на самоцветный микс и растерянно моргнул: