Михаил Антонов - Счастливые времена [СИ]

Да и вообще, для истории тринадцать лет — не срок. Вот если бы мои герои очутились в другом городе, в чужой стране или, не дай Бог, не в своей эпохе, вот тогда-то это было бы для них «подарком» судьбы. Прямо как у Марка Твена или Булгакова, открываешь глаза с утра пораньше, а тебя какой-нибудь рыцарь или витязь копьецом тычит и спрашивает на староанглийском или старославянском: «Ты, смерд, чей будешь?»

Итак, Елена оказалась в недалеком прошлом. Она уже поняла, что на работу ей сегодня не надо, поскольку ее никто там не ждет. Поучиться в школе она тоже не может и не очень-то хочет. Затем ее взволновали два вопроса. Первый — где же она теперь живет. У родителей? Так вроде у них и так есть две дочери и еще одну — великовозрастную — они никак не ждут. Заявиться и сказать: «Здравствуйте, я ваша младшая дочь. Я прибыла из будущего, я буду у вас жить». Картина! Кино можно снимать. У мужа? Но Евгений Никонов — еще холостой человек и совсем не догадывается, что где-то по городу бродит его жена. Или будущая жена? Голова кругом, запутаться можно. Второй вопрос тоже непростой. Как это, не садясь ни в какую машину времени, она вдруг оказалась в прошлом. Нельзя же считать такой машиной времени трамвай 16-го маршрута, которым она добиралась до работы. Слишком уж там было тесно и толкотно. Не могли же все его пассажиры ехать на тринадцать лет назад. Вдобавок, Наташка ведь тоже взрослая и тоже из 95-го года, а ехала совсем другим трамваем. А кстати, где же Парамонова?

И тут ее хлопнули по плечу. Елена обернулась и увидела улыбающуюся подругу. Судя по ее довольному виду, все у нее было прекрасно.

— Слушай, Ленка, тут такие дела, — горячо зашептала Наталья, времена поменялись. Сейчас почему-то — восьмидесятые годы.

И она бестолково попыталась объяснить Елене то, о чем Никонова сама уже догадалась.

— Я даже скажу точнее, сейчас 82-й год, — уточнила Никонова. Ты не помнишь, что мы с тобой тогда делали.

Подруги занялись обсуждением сложившегося положения. Храбрая Парамонова решительно дала ответ Лене на все ее вопросы.

— В твоей квартире должен быть 95-й год.

— Значит, Жанна тоже попала сюда вместе с нами?

— А как же? — уверенно сказала Наталья.

— Но где же тогда живет Евгений? Или меня ждут дома два мужа, один — молодой, другой — старый?

Тут только до Парамоновой дошла вся сложность их положения.

— А ты не думаешь, что когда ты заявишься к себе, то шестнадцатилетняя Наталья Федоренко, пришедшая в данный момент из школы, может не пустить тебя на порог? Так и спросит: «Тетенька, вы кто такая? Что вам нужно?» — продолжала задавать вопросы Елена. — Как ты собираешься ей объяснять свое появление?

— А что же делать, не в гостиницу же идти?

— Понятно, что нет. Во-первых, мы — местные и нас там никто не поселит, во-вторых, там надо паспорта показывать, а после того, как ты его предъявишь, тобой сразу в милиции заинтересуются. Ты же его после замужества меняла, вот там и будет записано, что дата выдачи документа 1984 год, да еще вторая фотография, да штамп о разводе с необычной датой 93-й год. Объяснять замучишься.

— И что же ты предлагаешь? — спросила Парамонова.

— Не знаю. Но все равно надо ехать домой. Вдруг там — Жаннка. Я ведь ее не брошу.

— А мой Вадька? — задумалась Наталья. — Ну пошли.

И дамы решительно направились к трамвайной остановке.

— А, кстати, подруга, где твоя сумка «смерть Аэрофлоту!»? — спросила Никонова.

— О, это была эпопея, — развеселилась Наташа и принялась рассказывать о своих приключениях.

Оставшись одна после ухода Елены с Ларисой Петровной, Парамонова дождалась открытия магазина и была жестоко разочарована. Оказывается, вся эта огромная очередь стояла за простыми, кроличьими мужскими шапками. Обычными ушанками! И стоило толпиться? Убедившись, что ничего больше интересного не будет, Наталья зашла в универмаг. Она давно в нем не бывала, поскольку весь ширпотреб покупала или за «бугром», или у таких же челночниц, как она сама. И дешевле, и быстрее. Ознакомившись с ассортиментом, Парамонова была изумлена тем, что магазин, торгуя таким товаром, еще не разорился, и что находятся чудаки, которые покупают зачем-то эту голубую муть. Но еще больше она была удивлена, когда увидела, какими деньгами расплачивались покупатели в кассах. Это были советские деньги образца 61-го года! Только тут она почуяла какой-то подвох. А когда Наталья ознакомилась с ценниками, на которых кроме рублей были написаны еще и копейки, стало ясно, что это все происходит с ней в каком-то странном сне. Правда, непонятно было, как в этот сон попала Никонова, но об этом думать было некогда, поскольку Парамонова добралась до ювелирного отдела. Уровень цен ее поразил. Обручальные кольца в пределах сотни, вполне приличные сережки без особых выкрутасов стоили полтораста рублей, а в ее 95-м такие же тянули на все четыреста тысяч. Забыв обо всех своих сомнениях, Наташа занялась подсчетами. Через пять минут она уже знала, что ей надо делать. Сон или не сон — это было для нее уже безразлично, дух коммерции, дух наживы обуял ее. Правда, у нее не было советских денег, но зато при ней была ее сумка, набитая наимоднейшим импортным барахлом.

Сначала было трудно. Нельзя же было встать с саквояжем прямо у универмага, наверняка, прогонят или вызовут милицию. Советские порядки Парамонова помнила хорошо. Да и почем спрашивать за свои товары, решить было непросто. Ведь надо было и свои, и покупателей интересы соблюсти. Но, вспомнив опыт матери, работавшей продавщицей в магазине воинской части и не упускавшей возможности торгануть на стороне дефицитом, Наталья выбрала оптимальный план.

Она не стала предлагать свое барахло простым гражданам, рыскающим в поисках хороших товаров, она просто зашла в соседний с универмагом «Салон образцов одежды» и обратилась к продавцам. Двум молоденьким девушкам Наташа наплела какую-то байку про мужа — моряка загранплавания и показала пару вещей. Через несколько минут она оказалась в подсобке магазинчика, и почти весь персонал салона, окружив ее, интересовался ценами на предлагаемые ею вещи. В рассказанную историю продавщицы, может, и не поверили, но шмотки-то — вот они. Кое-что у Парамоновой купили. Аналогичная история произошла с ней и в магазине «Галстуки». А в кафе «Аленушка» Наташин муж, путешествующий по белу свету на теплоходе, дорос уже до должности стармеха. Потом были магазины: «Сорочки», «Сокол» и «Военная книга». Гарнизонный универмаг она пропустила по причине большого коллектива, а овощной — поскольку не хотела, чтобы ее импорт трогали грязными после корнеплодов руками. Перейдя на другую сторону улицы, она облагодетельствовала своими товарами кафе «Цыплята-табака», дирекцию магазина «Рыба», маленький коллектив «Пуговиц» и девочек из салона «Чародейка». Там ее выдуманный муж моряк стал уже первым помощником капитана и зачем-то полярником. Вдобавок, Наталья в парикмахерской заодно сплавила и свою огромную, но опустевшую к этому времени, сумку турецкого производства одной маникюрше, собиравшейся в круиз по Средиземному морю.