Максимилиан Раин - Внук Донского [оптимизирована обложка]

Взял какую-то тряпку и удовлетворённо оттёр руки от дьяцкой крови. Взглядом зацепился за Куфая и рядом стоящего Полутка, дарённых мне холопов.

– Все мои, кто здесь есть, бросаем работы и возвращаемся в свои каюты. А вы, поротая команда, собирайтесь. Со мной на службу поедете. Да одежонку свою рваную поменяйте наконец.

Княжий кортеж, должно быть, давно выехал со двора. Я опаздывал из-за разборок на кухне. Дьяк-распорядитель, занимающийся конюшенным хозяйством, огорчённо развёл руками в ответ на высказанное желание о возке. Как мне теперь до этого стоклятого монастыря добираться? Пришлось соглашаться на лошадей. Дворцовые холопы подвели мне вороного красавца-жеребца, который меня боялся ещё больше, чем я его. Тело вдруг само легко и сноровисто взобралось и уселось как надо. Само собой осозналось, как держать уздечку и как правильно управлять транспортным средством. От этих новых знаний нахлынула волна неописуемого облегчения. Мои подручные уже сидели на своих лошадках и ожидающе поглядывали на меня. Одежда на них осталась старая. Морозовские дьяки явно саботировали мои пожелания. Ну-ну, посмотрим. Подал знак гудцам следовать за собой и выехал за дворцовые ворота.

Оказалось, что ехать никуда не требовалось. Праздничная служба проводилась в городском храме Рождества Пресвятой Богородицы, что в паре шагов от дворца. Следовать простолюдному дресс-коду уже не было никакой необходимости, но переодеваться не хотелось. Я велел гудцам отвести лошадей обратно в конюшню. Ждать их не стал и пешком направился на службу. Отцу надо непременно попасться на глаза.

Молящихся в этот праздничный день в храме собралось очень много. С трудом протиснулся в храм, но подойти к вятшему сектору никак не получалось. Галичане недовольно зыркали, шикали, пихались локтями и награждали болезненными подзатыльниками. С мелкотой не было принято церемониться. Застрял в центре основного помещения среди потных тел, не в силах продвигаться дальше. Как я понял, только заканчивалась всенощная служба и должна начаться утренняя. Отец Паисий в сопровождении двух священников в голубых рясах вышел на амвон. После возгласия:

– Бог Господь, и явися нам, благословен грядый во имя Господне!

Запел снова жеребячьим голосом непонятные русскому уху кафизмы по-гречески. Неподалёку послышалось яростное пыхтение. Мои верные подручные Треня и Мирон продирались через толпу ко мне, терпеливо снося тычки от рассерженных горожан. Не догадались остаться в палатах. Добравшись до меня, разулыбались счастливо, раскрасневшиеся, потные, словно только что выигравшие соревнования по банному спорту.

Взошло солнце. Оно раскрасило через подсводные окна верхние стены храма. Нарастала духота и раздражение на бессмысленное времяпрепровождение. Я постарался отвлечься на мысли, навеянные вчерашним разговором с князем. Потом пришла идея потихоньку свалить вон с этого утомительного мероприятия. Ага, уйти теперь стало ещё сложней. Сзади наперло молящихся до состояния лёгкого одурения.

Внезапно заунывный вой священника прервал детский вскрик:

– Он зде, ангеле горни. Радуйтесь люди!

С клироса спасённая мною деваха Матрона направила свой указательный пальчик в мою сторону. Только теперь я обнаружил, что отражённые где-то вверху лучи теперь попадали точно в середину храмового пространства, где, собственно, я располагался. А, учитывая, что в освещённую зону попадали также рожи моих приятелей…

Внезапно стало как-то свободно вокруг. Людская масса расступилась и молчаливо уставилась на меня. Такие благоговейно тупые взгляды мне запомнились ещё с того памятного момента, когда пришлось спасать Матрону и вляпываться в святые. После первоначального шока люди принялись молиться на меня, вставать на колени, тянуться ко мне руками. Ломанулся прочь из храма и даже не запомнил, как оказался возле дворцовых ворот. Гудцы тенями держались со мной рядом. Вопросы не задавали, но в глазах их читалось то особенное торжество владеющих великой тайной. Дескать, мы давно знали, что княжич Дмитрий не какой-то там хухры-мухры.

– Я никакой не ангел, а обычных парень. Это чтобы вы знали, – уточнил на всякий случай, – у ангелов между ног ничего не должно болтаться.

– Христос, егда вочеловечшася, такожде приял срамоты телесны, – возразил мне Мирон.

Показал ему кулак, не желая длить физиологические споры, и попросил довести себя до палат. Участвовать в крестном ходе со своим засвеченным фейсом не представлялось возможным.

Во дворце оставалось какое-то количество дьяков и туча копошащихся в трудах холопов, готовящих грандиозный пир, все остальные были делегированы для участия в религиозных мероприятиях. Из бояр на хозяйстве оставили Чешка. Решил посетить новоприобретённого приятеля и скоротать с ним время.

Посольским палатам принадлежало отдельное строение в дворцовом комплексе. Послал быстроногого Трешу вызнать, там ли находится глава ведомства. Вскоре умнолицый боярин сам вышел встречать меня на крыльцо. Рвано-драных слуг решил оставить на дворе, чтобы не дискредитировали меня своим видом. Вслед за радушным хозяином вступил в его палаты.

Помещения за редким исключением были пусты. В кабинете главы ведомства расположился ещё один умнолицый министр, который из итальянцев. Снова наша славная троица неожиданно скучковалась.

На изящном лакированном столике стояли стеклянные фужеры, в которых плескалась рубиновая влага. Большая бутыль из тёмного стекла занимала центральное место, наряду с медной тарелью, доверху заполненной яблоками, виноградом и сухофруктами. Полный набор для приятного времяпровождения.

По знаку хозяина слуги принесли ещё один стул и приборы для меня. Приятели обсуждали возникшую на думе конфронтацию с морозовскими и жеховскими сторонниками. Дошли слухи, что боярин Семён с домочадцами уехал в свои поместья и обещал не появляться в Галиче до тех пор, пока со своей должности не будет сведён Варфоломей.

Дьяк старательно отводил от меня глаза. Видимо, сильно его задело фиаско на думе. Пообещал ему подарить какие-нибудь земли в своём уделе, когда сам более-менее там устроюсь. Итальянец повеселел.

Боярин Чешок вдруг захотел реванша в таврели. Деваться некуда – согласился. Раз хочет человек избавиться от лишних денег, не надо ему в этом благом деле препятствовать. Договорились на прежнюю ставку в три рубля. Принесли комплект игры. Право первого хода выиграл боярин.

– По теим глаголам свершилось, княже! – произнёс боярин со значительным выражением лица, свершив ход ратником. – Ляхи корону Витовта поятиша.

Весть прибыла голубиной почтой от одного из резидентов Чешка в Вильне. Ответно состроил свой фейс, ясно доносящий мысль, что по-иному быть не могло.