Сергей Протасов - Чужие берега

Головные броненосцы к одиннадцати часам утра уже почти скрылись из вида. Но с них было прекрасно видно жирный черный дым, густым шлейфом встававший за кормой и сносимый ветром на север от стоянки. Складированные на берегу грузы тоже горели в нескольких местах, но не сильно. Вероятно, их уже тушили. Из-за зеленых гор полуострова Бузен, самой северной части острова Кюсю тоже вставали густые столбы дыма от горевших судов в портах Модзи и Симоносеки и затопленных поперек фарватера в самом проливе.

Правда, по мнению офицеров из штаба Рожественского, оба порта сохранили почти все свои портовые плавсредства и береговую инфраструктуру и все еще могут обслуживать небольшие суда, проход для которых старательные японцы расчистят уже довольно скоро. Это понимали и многие на палубах броненосцев и крейсеров, поэтому приказ на срочный отход без массированной бомбардировки практически павших городов при отсутствии явной угрозы со стороны надежно запертого пролива вызвал недоумение. Однако спорить никто не решился. О дальнейших планах штаба наместника императора, в которых еще предстояло немало пострелять, были пока осведомлены только командиры кораблей и флагманы отрядов.

Эсминцы замыкали походную колонну, развернувшись завесой позади крейсеров, буксировавших трофеи. Убедившись в том, что их не пытаются преследовать, завесу вскоре свернули, приказав миноносцам держаться при главных силах. Получив по радио этот приказ, они перестроились в кильватер и, обойдя появившийся у флота обоз с правого борта, быстро догнали броненосную колонну, густо дымившую в пяти милях впереди бронепалубников.

Трофейные пароходы вскоре смогли дать ход под своими машинами, что избавило крейсера от обузы, позволив тоже начать нагонять авангард. Поскольку «Николай» и «Апраксин» все еще были «иждивенцами», главные силы не могли дать более семи узлов, так что отряд Добротворского, вместе с призами, вскоре после полудня также догнал остальную эскадру.

По мере удаления от входа в пролив течение слабело и почти не мешало движению. Эскадра набирала скорость. Пострадавшие механизмы на «Николае» и «Апраксине» спешно приводили в порядок. Снова, как на переходе, Политовский мотался между аварийными броненосцами «словно водовоз на пожаре». В итоге к половине первого часа дня все корабли смогли дать ход. Оставались еще кое-какие мелочи по механической части, но при сохранении тяги вспомогательными крейсерами, необходимую эскадренную скорость в девять узлов теперь все держали уверенно.

Отмеченные дымными столбами Симоносеки и Модзи к этому времени были далеко за кормой. Уже невозможно было точно разглядеть, но многим казалось, что несколько южнее и дальше за ними все еще был виден дымный шлейф пожаров в заливе Вакамацу. Русский флот пересекал море Сио-Нада, одно из многочисленных спокойных внутренних морей Японской империи. Обычного для этих мест кишения всевозможных мелких судов не было и в помине. Даже паруса рыбаков крайне редко мелькали в зоне видимости.

Поскольку главным силам японского флота теперь, чтобы добраться до нас, требовалось как минимум обогнуть остров Кюсю с юга, в течение ближайших суток вероятность большого артиллерийского боя сводилась к нулю. Некоторую угрозу могли представлять вспомогательные крейсера и миноносцы из Куре и Хиросимы, но днем они вряд ли рискнут приблизиться.

Так что до наступления темноты активных действий со стороны противника не ожидалось. Воспользовавшись этим, Рожественский отправил «Светлану» и «Богатыря» провести поиск судов и обстрелять порт Убе в устье реки Кото и осмотреть бухты Ямагути, Айо и Оми на южном побережье острова Хонсю. А «Аврору» отправили к Накацу, на северном берегу Кюсю.

В этих пунктах предполагалось наличие транзитных и таможенных якорных стоянок на подходе к Симоносеки и Модзи. О том, что стоянки обитаемы, говорили хорошо видимые с мостиков и марсов дымы, поднимавшиеся из-за все еще мглистого горизонта в этих районах. Однако крейсера нашли там лишь местную парусную мелочь да небольшие каботажные пароходы.

Обстреляв их и маяки, они почти одновременно сообщили об отсутствии достойных целей по радио, запросив разрешения на осмотр прилегавших бухт и островов. Но получили приказ на возвращение, так как точных карт этих вод не имелось, а шнырять между многочисленными островками, не зная фарватеров, на больших крейсерах было слишком рискованно. К тому же времени для этого уже не оставалось.

Когда «Аврора», а за ней и «Богатырь» со «Светланой», распугивая по пути рыбацкую мелочь, вернулись к эскадре, она уже повернула на юго-восток к мысу Секи и входила в широкий проход между островами Химесима на юге и Касадо и Иваи на севере и востоке. Справа по борту левее зеленых скатов груглоголовой Химесимы были хорошо видны величественные вершины гор Футаго и Вашиносудаке, возвышавшиеся на разделявшем моря Сио-Нада и Джуо-Нада полуострове северного берега Кюсю, который огибали сейчас русские корабли. А где-то далеко за ними проглядывали сквозь легкую дымку еще более высокие горы. С левого борта, так же как и за кормой, тоже был виден японский берег, уходящий к горизонту островами и островками, с неизменно густо-зеленым покрывалом на них и встававшими, казалось, прямо из моря еще дальше живописными горами. Только впереди была вода. И ни одного дымка или паруса в пределах видимости.

Исходя из того, что на некоторых из островков, а также не менее чем в трех местах на большом берегу ясно просматривались перемигивания береговых сигнальных постов и дымы, от планировавшейся изначально экспедиции крейсеров и миноносцев в залив Бепу отказались. Там, скорее всего, тоже уже никого стоящего не было.

В это время по беспроволочному телеграфу была принята депеша с позывными крейсера «Олег». В ней сообщалось, что он находится в Озаки, имеет серьезные повреждения, полученные в ходе боя с крейсерами «Нанива» и «Такачихо», произошедшего юго-восточнее мыса Коозаки. Выйти в море в течение ближайших пяти-восьми дней возможности не имеет. Это известие прояснило некоторые неясные моменты в поведении японцев и их радиопереговорах незадолго до рассвета.

В ответ отбили телеграмму об успешном прорыве и захваченных трофеях, а также запросили последние сведения о ситуации вокруг Цусимы и у западного устья пролива Симоносеки. Присутствие станции беспроволочного телеграфа дальней связи в Озаки оказалось весьма кстати. К тому же тот факт, что «Олег» смог благополучно добраться до Цусимы, был, несомненно, еще одной хорошей новостью.

Видимо, японцы начали опять ставить помехи, так как переговоры по радио между флагманами отрядов стали невозможными. Пришлось перейти на сигнализацию фонарями. Но, несмотря на это, спустя полчаса «Уралом» был принят ответ из Озаки. В нем говорилось, что утром с аэростата в Окочи видели отряд из четырех больших судов, шедших от корейского берега на восток. Из-за большой дальности опознать корабли не удалось. «У Цусимы дежурят…» Далее телеграмма обрывалась, и шли одни помехи. Возобновить связь не удавалось. В штабе уже успели привыкнуть, что даже в случаях плохой радиосвязи, вызванной противодействием противника, на полностью доведенных до рабочего состояния новых немецких станциях всегда хоть что-то, хоть клочками, но принимать и передавать было можно. И теперь требовали от минеров обеспечить переговоры с Окочи.