Сергей Протасов - Чужие берега

Таким составом слегка обалдевшая от слишком большого количества командных воплей за короткий промежуток времени «махра» охотно шла в бой, где было проще укрыться от издергавших все свои нервы из-за флотского бардака офицеров. Получив по группе сигнальщиков и минеров для связи с кораблями и взрывных работ на каждую роту, стрелки стремительно заняли территорию верфей и доков, успев там поджечь все, что могло гореть. Сгоряча вместе со складами сибиряки спалили и портовую кантору со всеми бумагами, еще до того, как ее успели осмотреть моряки. Доки сразу взорвали, опасаясь, что потом времени на это не будет.

Но дальше возникли серьезные проблемы с арсеналом. Он находился довольно далеко от порта, почти в шести верстах. Притом, среди огромного города с миллионным населением, многократно пересекаемого в разных направлениях двумя крупными и несколькими мелкими реками, соединенных каналами. Конечно, воевать со всем этим населением никто не собирался, но и на противодействие тоже особо не рассчитывали.

Нормальной карты Осаки не было, но арсенал разглядели с мачт среди кварталов по заводским трубам. Дополнительным ориентиром были развалины старинного замка, примыкавшего к нему. Предполагалось воевать с ополчением и полицией, но надеялись, что они просто не успеют среагировать до того момента, как десант уйдет в город и доберется до своей цели.

В принципе, все так и вышло. Организованные вооруженные люди появились вокруг порта в достаточном количестве уже после того, как штурмовая группа арсенала ушла к цели. Ее продвижение не встретило вооруженного отпора, но быстро добраться до места не удалось. Пробираться городом было бы проще и быстрее несколькими небольшими отрядами, но имелся риск, что кто-нибудь заблудится. Поэтому все, что выделили для атаки, шло одной большой колонной. Захваченные для быстроты продвижения конные экипажи и конки на конной железной дороге то и дело вставали, чтобы разобрать образовывавшиеся на пути заторы из брошенных телег и узлов с имуществом.

Горожане с воплями разбегались, едва завидев появлявшиеся из-за угла кареты грузовые повозки и вагоны, буквально обвешанные людьми в чужой военной форме, ощетинившимися штыками, за которыми вдобавок скакали конные упряжки с пушками и пулеметами. Пока не посадили весь почти полнокровный полк на трофейные колеса, это радовало, но потом уже стало доставать, поскольку с приобретением транспорта общая скорость продвижения не возрастала.

В итоге, когда добрались до арсенала, японская пехота из состава территориальных войск, размещавшаяся в приспособленных под казармы уцелевших строениях замка, отделенного от него только рвом с водой, успела занять круговую оборону. Ситуацию осложняло еще и то, что с трех сторон заводы были окружены естественными оборонительными линиями в виде водных преград. С востока и севера его огибала река с лаконичным названием О, а с запада прикрывали широкие рвы замка.

Засевшие среди старинных развалин, подсобных строений и заводских корпусов японцы ожесточенно отстреливались. Русские, убедившись, что оба моста надежно обороняются, а в других местах через реку под плотным ружейным огнем не переправиться, начали развивать наступление с юга. Не рискуя углубляться в лабиринты старой крепости, оставляя ее на левом фланге, жилыми кварталами вышли к ограде арсенала. Но узкие улочки, примыкавшие к нему, так же как и проходы между корпусами, заваленные всяким мусором и отбросами, давали массу укрытий обороняющимся. Атака захлебнулась.

К тому же остатки старинных массивных построек цитадели и высокие капитальные корпуса цехов и прочих строений заводов не позволяли в полной мере реализовать огневую мощь в виде свезенных на берег пулеметов, пушек, стрельбы кораблей шрапнелями и фугасами и значительное численное превосходство русского десанта над японским гарнизоном.

Дело решил стремительный рывок десантной роты с «Богатыря», только что подошедшего от Кобе. Все матросы этой роты, по опыту сегодняшних боев, помимо штатных трехлинеек взяли по трофейному маузеру с парой запасных обойм и полными карманами патронов к ним россыпью. Кроме того, имевшиеся у них два пулемета системы Максима имели станки-треноги, гораздо более удобные в обращении, чем пушечный лафет. Они успешно перетаскивались пятью матросами и могли сопровождать атакующие порядки непосредственно в атаке. Пулеметные расчеты и их непосредственная охрана, по восемь-десять человек, перепоясались крест-накрест пулеметными лентами. Так руки оставались свободными для боя, а вид получился весьма грозный. Впрочем, по две коробки на пулемет взяли.

Под прикрытием шквального пулеметного огня моряки быстро преодолели узкую ничейную полосу и с воплями «полундра!» ввязались во встречный бой. В горячке схватки в коридорах и проходах арсенала многие побросали свои винтовки и орудовали только большими пистолетами. Мощный патрон и длинный ствол маузеров позволяли доставать врага даже за деревянными перегородками и среди завалов из ящиков и прочей упаковочной мелочи, приготовленной для готовой продукции и частью ею уже заполненной.

В таких условиях в полной мере проявилось превосходство компактного, мощного самозарядного оружия перед длинной и неудобной винтовкой. Японская оборона была прорвана, смята, и вскоре почти весь арсенал перешел под контроль высадившейся пехоты и десантных рот с кораблей.

Однако японцы, получившие откуда-то подкрепления, тут же предприняли мощную контратаку, выбив еще не зацепившуюся за новые рубежи пехоту с большинства позиций. Завязались перестрелки, часто переходившие в жестокие рукопашные схватки. Несмотря на непрекращавшийся обстрел со «Светланы» и подошедшего «Богатыря» района железнодорожной станции и мостов через реку Нея севернее арсенала, к японцам постоянно прибывали подкрепления. В таких условиях было нереально удержать всю территорию заводов. К тому же нужно было зачистить свои тылы от остатков гарнизона. Только после полутора часов непрерывного боя стрельба стихла. Позиции противников определились, и это позволило приступить к вдумчивому минированию оставшихся под контролем русских литейного и одного из механических цехов, вскоре взорванных вместе со всеми станками и оборудованием.

Причем для минирования использовали трофейный порох, найденный в подходящих количествах на одном из складов. Взрывчатка для Осаки, как выяснилось уже после начала штурма, оказалась на «Днепре», а то, что имелось на «Тереке», израсходовали еще в порту и на верфи. В высказываниях по этому поводу допустимыми в приличном обществе были только слова «авральная погрузка». Остававшихся двух ящиков пироксилиновых патронов для столь серьезного объекта явно не хватало. Пришлось импровизировать.