Владислав Конюшевский - Иной вариант: Иной вариант. Главный день [сборник litres]

– Может, оружие-то отдашь? Ну хотя бы пистолет?

Я в принципе был готов к подобной просьбе, поэтому пожал плечами:

– Почему бы не отдать, отдам. Только, земляк, ты уж извини, заряжать его будешь, когда мы уедем.

После чего, достав «грач», вынул из него магазин, проверил патронник и перебросил оружие на колени Анатолию. Тот опять поморщился, но качать права не стал, и они вместе с Настей переключились на бессознательного Витька. Глядя, как ребята, расстегнув ему куртку и задрав свитер, щупают ребра, я предостерег:

– Вы его поменьше мните. То, что кости поломаны, это и ежу понятно. Но шея цела. И легкие не задеты, а то бы он уже кровью булькал. Только вы сейчас придавите, и кто знает, куда ребро уйдет…

Настя кивнула:

– Я осторожно…

А Толик мрачно пробурчал:

– Чего же он в себя не приходит? Вроде одновременно стекло головами вынесли, но я на ногах уже…

В этот момент, словно в ответ на его слова, раненый открыл глаза, сказал «у-у-у» и, повернув голову, стошнил прямо на говорившего. Анатолий застыл облеванной статуей, а я, доставая из-под лавки ведро, бодро сказал:

– Вот ваш третий друг и очнулся. Но, видно, у него сильное сотрясение, так что сейчас рыгать будет дальше, чем вас видеть. Настена, подставь ведерко, а то он весь салон уделает.

Барышня понятливо кивнула и, выполнив требуемое, захлопотала возле фонтанирующего Витька, после чего разговор как-то сам собой свернулся. А пока они ухаживали за своим очухавшимся дружком, я нет-нет бросал взгляды на Анастасию. Там, в лесу, впотьмах ее толком не разглядел, зато сейчас при включенном плафоне можно было оценить если не фигуру, скрытую под курткой, то хотя бы лицо. Большеглазое, с чуть курносым носом и волнующей ямочкой на щеке, появляющейся в те моменты, когда она ободряюще улыбалась зеленокожему Витьке. М-да… Хороша деваха! Нет, вот вернусь домой – надо будет срочно с кем-нибудь замутить, а то долгое воздержание здоровью точно не способствует. Если даже в такой обстановке пялюсь на девушку с весьма недвусмысленными… э-э… или, наоборот, двусмысленными мыслями, то это, однако, показатель.

Настя же, несколько раз поймав мой взгляд, сначала нахмурилась, потом покраснела, а потом, поправив выбившуюся из-под шапки темно-русую челку, спросила:

– У вас вода есть?

Кивнув, протянул ей пятилитровую бутыль, до этого стоящую в углу. Она уточнила:

– Питьевая?

И после повторного кивка начала поить раненого. Толик сначала ей помогал, а потом, намочив платок, принялся оттирать испачканный бушлат. Более-менее справившись с задачей, он, глядя в начавший сереть пейзаж за окном, спросил:

– Это что, сейчас Долгухино проехали?

– Да нет, вроде на указателе «Листвянка» было написано. Так что минут пятнадцать осталось… Если ваши друзья не опоздают.

Собеседник ухмыльнулся:

– Не опоздают, – а потом, помолчав, поинтересовался: – Слушай, а как вы, догадываясь, кем мы являемся, решились влезть в это дело? Или вконец жизнь такая допекла?

Я пожал плечами:

– Да мне по фиг. Это вон он, – мотнул головой в сторону водителя, – альтруизм проявить вздумал. А у меня своя жизнь, с вами не пересекающаяся.

– То есть тебя все в ней устраивает?

– А ты меня что – вербануть решил? Не надо. Окружающая обстановка мне, конечно, категорически не нравится, но я с государством в азартные игры не играю, тем более в заведомо проигрышные.

Анатолий удивился:

– Почему это – проигрышные?

Криво ухмыльнувшись, я пояснил:

– Долго объяснять. Да и сам ты все понимаешь… Если бы мы были какой-нибудь мелкой и никому не нужной африканской страной, то шансов на переворот было бы немерено. Но ЗДЕСЬ… Даже если вы ненадолго захватите власть, моментально вмешается Запад, и на этом все быстро закончится. А играть без шансов на выигрыш меня совсем не прикалывает.

– Поня-ятно… Значит, предпочитаешь просто тихо подыхать?

– Скорее – выживать. Вот сейчас сдам эти штанги, получу свою штуку «зелени», и в ус дуть не буду!

Говорить подобное было противно, но что оставалось делать? С радостью соглашаться с собеседником? Смысл? Даже если не брать в расчет то, что через два дня я буду уже в своем мире и здешние кошмарики меня никаким боком касаться не будут, кривить душой не хотелось. Мне действительно не верилось хоть в какие-то перспективы здешней России. Захватить власть не проблема, даже имея довольно небольшое количество людей. Но вот потом… Я не говорю даже о том, что последователи демократов начнут какую-то гражданскую войну. Нет, гражданская война – это когда ввязывается население, а за этих кровососов выступят только полиция (да и то наверняка не вся) и жалкие огрызки оставшейся армии (в чем я тоже глубоко сомневаюсь). Так что здешние «колхозники» (блин, но почему все-таки такое странное название у местного Сопротивления?) власть смогут взять. Только сразу же после этого на территорию страны войдут иностранные «миротворческие» силы, и все станет по-прежнему. Даже хуже…

Правда, сказав, что думаю, один черт почувствовал себя довольно паршиво. А Толик еще и усугубил:

– Что же. Выживать оно, конечно, тоже дело хорошее. Правильное и, главное – безопасное. Но тебе самому такое настроение ничего не напоминает? Я вот историей интересовался и знаю, что когда Германия напала на СССР, некоторые тоже считали – чего тут брыкаться, когда такая силища прет? Шансов на победу никаких нет, и в этом случае самое главное – выжить. Вот и бросали оружие, поднимая руки. Хорошо, что таких «вы-живальщиков» мало было, поэтому мы и победили… Но вы, выходит, именно из таких…

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но не успел, так как «уазик» резко начал тормозить. Причем впереди вроде никаких видимых препятствий не было, и почему Алексей решил остановиться, было непонятно. Но этот вопрос разъяснился спустя буквально несколько секунд после того, как водитель, видно услышавший наш разговор, выскочил из кабины и, рванув дверь салона, громко произнес:

– Не из таких! Во всяком случае, я – не из таких! Я уже девушке говорил и сейчас повторю – мною вы можете располагать полностью. Вот здесь, – тут навязчивый дьякон начал тыкать какой-то листок Анатолию, – мой адрес. Возьмите. И если возникнет надобность – обращайтесь! Все сделаю для того, чтобы помочь!

«Колхозник» листок взял, а я, глядя на распаленного Ванина, только фыркнул и заметил:

– Так ты не трынди, а помогай. Тут, между прочим, раненый лежит. И чем быстрее мы его довезем, тем быстрее он помощь получит. Хотя, если у господина партизана, – я повернулся к Толику, – есть желание толкнуть благодарственную речь и торжественно принять тебя в ряды землепашцев, то кто я такой, чтобы этому мешать?

После моих слов оба смутились, и Анатолий лишь пожал дьякону руку, сказав при этом, что он, конечно, рад слышать подобные слова, но они действительно торопятся. Лешка, окинув меня уничижительным взглядом, кивнул и потопал обратно на свое место.