Алексей Ракитин - Уральский Монстр

В тот же самый день, 16 октября, участковый 1-го отделения городского отдела РКМ Ходырев, сменивший на этом почётном посту участкового Мезенцева, занимавшегося поначалу поисками Риты Фоминой, совершил довольно странное со всех точек зрения действие. В сопровождении Софьи Фоминой, матери без вести пропавшей девочки, он сходил на огородный участок, которым владела Фомина, а также обошёл дома, расположенные неподалёку от дома Фоминой. Что искал участковый, непонятно, наверное, труп девочки, но его он, разумеется, не нашёл, зато по факту своих безрезультатных блужданий написал косноязычный и безграмотный рапорт начальнику 1-го отделения. Отчитался, так сказать, о своей бесцельной, бесполезной и сугубо формальной работе. Смысл этого странного во всех отношениях похода по окрестностям объяснить невозможно. Предположение, что девочка могла уйти от дома на знакомый ей огородный участок, вполне логично, но проверять его следовало в первые часы с момента исчезновения ребёнка, а никак не спустя почти 70 дней со времени инцидента. Тем более, что мать наверняка за это время уже сбегала на огород сотню раз. Осмотр прилегающей территории и окрестных домов – это вообще первоочередная мера при любом нормально организованном поиске пропавшего человека.

Что делал участковый? Зачем он бродил по окрестностям с умным видом? Что искал? Что нашёл? Ответ знает только ветер. Единственный смысл в появлении этой странной бумажки – а документом этот рапорт назвать сложно ввиду его бессодержательности и отсутствия всякой связи с предшествующими и последующими документами – может заключаться лишь в том, что таким вот корявым образом милицейское начальство подстраховалось от возможных в будущем обвинений в бездействии. Тот самый начальник 1-го отделения, что буквально пару недель назад санкционировал прекращение расследования, узнав, что розыск возобновлен городским уголовным розыском, решил имитировать активное участие в поисках девочки и направил своего «шнурка» – участкового в поход по огородам и подвалам.

Большевики в Советской России очень любили глумиться над Россией дореволюционной, императорской, огромными тиражами переиздавали книги Гоголя и Салтыкова-Щедрина, ибо социальная сатира этих великих писателей обличала пороки современного им общества, но.., честное слово, очень жаль, что Гоголь, Чехов и Салтыков-Щедрин не увидели своими глазами Рабоче-Крестьянской милиции! Очень жаль. Численность жандармерии и полицейских сил в Царской России была примерно в десять раз меньше довоенного сталинского НКВД, а работали они не в пример профессиональнее. Тот, кто от чистого сердца смеялся над «унтером Пришибеевым», просто не читал подлинных документов, вышедших из-под пера советских милиционеров и матёрых защитников соцзаконности из рядов госбезопасности времен Ягоды-Ежова-Берии.

Лейтенант Кузнецов с привлечением агентурного аппарата угро сумел-таки раздобыть информацию, представлявшую немалый оперативный интерес.

Некая Юрченкова Татьяна Васильевна, 72-х лет, знакомая с Софьей Фоминой и её пропавшей дочерью, на допросе 19 октября пересказала услышанный в магазине рассказ одной из женщин, стоявшей в очереди. Если верить рассказу, то некую босоногую девочку, ходившую около магазина «Гастроном» вечером 6 августа, после дождя, мужчина в сером костюме взял на руки и отнёс к школе №7. Там к нему подошёл ещё один мужчина и три женщины, и вся компания удалилась в неизвестном направлении. Юрченкова утверждала, что рассказчица не знала фамилии пропавшей девочки, но довольно подробно описала её приметы, так что Татьяна Васильевна узнала Риту.

Дальнейший розыск среди женщин, ходивших в окрестные магазины, позволил сотрудникам уголовного розыска установить ещё одного весьма важного свидетеля, которого ранее обнаружить не удавалось. 21 октября лейтенант Кузнецов допросил Анну Старцеву, 42-летнюю медсестру местной поликлиники №1, сообщившую крайне интересные сведения. Заявила она следующее: «…после сильного дождя – это было 6-го августа сего года – часов в 5 вечера я шла из квартиры в каменный дом, понесла брезент гр-ну Ахри… (фамилия полностью не читается – прим. А. Р. ), с которым мы часто ловим рыбу. {Видела, как} мужчина взял в руки идущую девочку маленькую около магазина „Гастроном“ и с ней пошёл за магазин „Гастроном“. Девочка была босиком, в чёрном платье, мужчина был одет в костюм, в какой – не заметила, т.к. не обратила внимания». Неизвестного мужчину свидетельница описала в таких выражениях: «На вид ему лет 30, среднего роста, других примет не помню».

Показания Старцевой заслуживали, безусловно, самого пристального внимания. Прежде всего, она правильно описала девочку, поскольку согласно рассказу матери 8 октября, во время её допроса лейтенантом Кузнецовым, Рита в день исчезновения была одета в «чёрное платье и белый лифчик, а более ничего на ней не было», то есть девочка бегала босиком. Таким образом, вполне возможно, что именно Риту Фомину неизвестный мужчина взял на руки на глазах Старцевой. По словам последней, это произошло рядом с магазином «Гастроном», а мать девочки признавала, что Рита прежде уходила без спроса от дома: один раз она ушла именно к магазину «Гастроном», а в другой – на почту. То есть Рита могла уйти знакомой ей дорогой, а путь к этому магазину был ей прекрасно известен. Наконец, в показаниях свидетельницы присутствует ещё один любопытный момент – она рассказала о мужчине в костюме, но о мужчине в костюме с девочкой на руках прежде уже сообщали и Анисия Приходько, и Татьяна Юрченкова! Важно было и то, что Старцева с абсолютной уверенностью называла дату увиденной ею сцены – 6 августа – и подтверждала точность своего рассказа упоминанием сильного дождя в тот день.

Тогда же, 21 октября, лейтенант Кузнецов допросил Феклу Никаноровну Пьянкову, соседку семьи Слобцовых. Молодая женщина 28-и лет, комсомолка, дежурная сетей и подстанций Уралвагонзавода, Фекла явно относилась к погрязшим в мещанстве соседям с неодобрением и в лице начальника уголовного розыска нашла благодарного слушателя. Кузнецов задал множество вопросов о быте и отношениях между собою членов семьи Слобцовых, из которых можно понять, что к этому времени он рассматривал их в качестве основных подозреваемых в похищении Риты Фоминой. Особо уточнил время последнего приезда в Нижний Тагил Веры Ивановны Слобцовой, старшей из четырёх сестёр, жившей в Хабаровске. В этом вопросе свидетельница помочь лейтенанту Кузнецову не смогла – она помнила, что Вера приезжала в этом году, то есть в 1939-м, но когда именно, сказать не смогла. Ничего она не знала и о месте пребывания Германа Слобцова, выехавшего из Нижнего Тагила в конце первой декады октября.