Алексей Ракитин - Уральский Монстр

Нетрудно догадаться, что идентификация этих подростков превратилась в первоочередную задачу уголовного розыска. На это были брошены все возможные силы. В предыдущей главе рассказывалось о том, как в рамках расследования убийства Риты Ханьжиной оперативному сотруднику угро Плотникову удалось установить имя и фамилию подозрительного мужчины, пытавшегося вроде бы увести малолетнего мальчика в неизвестном направлении, но остановленного матерью ребёнка. 11 августа адресный стол передал в ОУР ответ на запрос, из которого следовало, что разыскиваемого Сохина Евгения Васильевича в числе прописанных в Свердловске граждан нет. Надо было бы плотно взяться за его розыск и как следует разобраться с подозрительным мужчиной, но.., к концу первой декады августа интерес к этой линии расследования резко снизился, можно сказать, упал до нуля. Несложно понять, почему так произошло – крупный мужчина в возрасте за 30, с пшеничными усами, в шевиотовом костюме никак не мог быть подростком 15-16 лет с пузырящейся в углах губ слюною и длинными нечёсаными патлами. Даже если бы Сохина удалось быстро отыскать – что совсем неочевидно! – то этот успех мало что давал бы следствию. Мужчина спокойно объяснил бы свое поведение вполне разумными доводами, он ведь не совершал ничего явно незаконного, не убегал с ребёнком на глазах многочисленных свидетелей, не пытался обмануть мать мальчика, напротив, без всякого скандала вернул ей ребёнка и объяснил свои действия лучшими побуждениями. Его скорее можно было «подтянуть» к ответственности за нарушение паспортного режима, нежели за противоправные действия в отношении ребёнка.

Так что столь интригующая поначалу зацепка была сочтена бесперспективной с точки зрения интересов следствия. И как станет ясно из последующего хода событий, это решение оказалось правильным – Евгений Сохин, быть может, и был человеком подозрительным и даже не очень хорошим, но к похищениям и убийствам детей он не имел ни малейшего отношения.

Первого августа 1939 г. временно исполняющий обязанности начальника отдела уголовного розыска Управления РКМ областного УНКВД лейтенант милиции Александр Крысин подписал секретный приказ начальникам всех девяти территориальных отделений Рабоче-Крестьянской милиции города Свердловска. В нём сообщалось о похищении Вали Камаевой, похищении и убийстве Лиды Сурниной и полученных в ходе проводимых расследований описаниях внешности похитителя. Из текста приказа следовало, что в обоих случаях приметы преступника «тождественны», хотя, как мы сейчас знаем, это было не совсем так. Уголовный розыск, однако, считал, что имеет дело с одним и тем же преступником, приметы которого доводились до сведения начальников отделений. Постановляющая часть приказа требовала (орфография оригинала сохранена):

«1) Настоящее объявить всему оперсоставу и уч (астковым) инспекторам, озадачив их на розыск детоубийцы по указанным выше приметам, а для этого необходимо проверять всех лиц, задерживаемых в порядке ст.100 УПК и безпаспортных, имея целеустремленность для обнаружения среди них убийцы.

2) Уч (астковым) инспекторам при проверке домовладений выявлять, не проживает ли в доме человек, похожий на детоубийцу.

3) Проинструктировать надёжную агентуру на установление детоубийцы, не вводя агентов в курс дела».

С этого дня случившееся с Валей Камаевой и Лидой Сурниной рассматривалось как два взаимосвязанных эпизода, хотя и разделенных по месту и времени. Выражаясь современным языком, можно сказать, что уголовный розыск признал существование на территории Свердловска серийного убийцы.

На следующий день, 2 августа, временно исполняющий обязанности прокурора Сталинского района г. Свердловска Двинин подписал постановление о возбуждении расследования по факту убийства Лиды Сурниной. Следствие должен был вести следователь прокуратуры Фролов. Строго говоря, расследование безостановочно проводилось все предшествующие дни и данный документ лишь придавал ему формальный статус. Все свидетели, выявленные сотрудниками уголовного розыска и предварительно опрошенные, вызывались для дачи показаний и оформления протоколов. На этом этапе расследования стало ясно, что похищение Вали Камаевой и убийство Лиды Сурниной чрезвычайно схожи и оправданно ставить вопрос об их совершении одним и тем же лицом.

В самом деле, в обоих случаях объектами посягательств явились малолетние дети – девочки в возрасте до 4 лет. Девочки были уведены от домов, в которых жили. Совпадало и время похищения – середина дня, 15-16 часов. В случае с Сурниной убийству предшествовало похищение, что же касается Камаевой, то после похищения труп девочки не был найден, но мало кто сомневался, что в живых ребёнка отыскать не удастся. В обоих случаях злоумышленник продемонстрировал поразительное самообладание – при похищении Камаевой он нагло соврал остановившей его женщине, будто является родственником девочки, приехавшим в её семью на побывку, а при похищении Сурниной пустился наутёк с жертвой на руках. Преступник пугливый и осторожный в обоих случаях отказался бы от замысла и бросил жертву, но похититель девочек был явно не из таких! Это косвенно указывало на его опытность, искушенность в том, что он делал. В общем, схожих черт было предостаточно, однако настораживали явные и довольно серьёзные несоответствия в его описаниях, сообщенных свидетелями.

Одежда преступника в обоих эпизодах очевидно не совпадала. Всё-таки тёмно-синюю линялую рубашку трудно перепутать с серой. Различался и цвет брюк, да и фасон тоже. Похититель Лиды Сурниной носил коротковатые брюки с манжетами, следовало признать, что это довольно нетипичный крой для Свердловска того времени. Наконец, не совпадал цвет волос и отдельные приметы. Похитителя Вали Камаевой сотрудники правоохранительных органов прозвали между собою «косоротым» – за бросающийся в глаза дефект строения челюстей и неконтролируемое слюнотечение. Под этой красноречивой кличкой он потом упоминался в некоторых следственных документах. Очевидно, что подобный эпитет не подходил к похитителю Лиды Сурниной.

В общем, скоро стало ясно, что показания свидетелей нуждаются в максимально возможном уточнении. В первой декаде августа старший следователь областной прокуратуры Южный провёл передопрос всех свидетелей по упомянутым эпизодам и сделал крайне неприятное открытие. Выяснилось, что Анна Матвеевна Аксёнова, та самая молодая женщина, что на углу улиц Февральской революции и Боевых дружин остановила похитителя Вали Камаевой, не может быть допрошена. Почтальон на отрывном поле повестки сделал пометку: «Гражданка Аксёнова Анна Матвеевна находится в отпуске и уехала из города. 3/VIII-39 г.».