Алексей Ракитин - Уральский Монстр

У левого бедра находился булыжник размером 18 х 25 см, явно помещённый сюда после того, как в яму было уложено тело. У ног трупа были найдены детские чулочки, один из них вывернут наизнанку. Половые органы оказались прикрыты частично сгнившими детскими трусиками. С левой стороны от трупа на удалении 50 сантиметров лежала вязаная детская кофта, рядом с нею – чёрное детское платье с разноцветными цветочками, тёмно-синее старое детское пальто с разорванным меховым воротником, детская курточка с хлястиком, белая панама. Все предметы одежды испачканы землёй и массой бледно-серо-жёлтого цвета (внимательный читатель уже наверняка обратил внимание на то, что все эти предметы, целенаправленно снятые преступником с жертвы, находились слева от тела, то есть преступник при манипуляциях с ними действовал левой рукой, очевидно правой удерживая жертву). На расстоянии двух метров от трупа слева был найден лоскут от мехового воротника пальто.

Со стороны ног, на удалении 25-30 сантиметров, лежала старая стелька и рваная верхняя часть чёрного кожаного ботинка (из протокола невозможно понять, идёт ли речь о детском ботиночке или предмете, никак не связанном с жертвой). На удалении 4 метров от ног трупа – часть сильно истлевших стёганых брюк грязно-серого цвета. Судя по всему, штаны эти никак не были связаны с телом мёртвой девочки – опять-таки из содержания протокола осмотра обнаружения трупа невозможно понять, какого размера были эти штаны, насколько они были повреждены, каков их фасон и т.п.

Наружный осмотр повреждений не проводился ввиду сильных гнилостных изменений мягких тканей. Останки были доставлены в морг 1-й городской больницы, где на следующий день работой с ними занялся судмедэксперт Свердловска Грамолин.

Однако ещё до того, как он приступил к делу, неизвестный сильно разложившийся труп был опознан, причём получилось это без всякого содействия органов милиции, можно сказать, само собой. Евдокия Камаева, мать пропавшей 22 июля девочки, работала на заводе «Сталькан», где многие знали о постигшем женщину несчастье. 31 августа к Евдокии подошла заводская медсестра и сообщила «по секрету», что в морг 1-й горбольницы привезли труп маленькой девочки, возможно, Вали Камаевой, надо бы пойти проверить. Обратите внимание, как работает оповещение населения – через несколько часов после доставки трупа в морг весть о случившемся разлетается молвой по всему городу! Евдокия, отпросившись с работы, помчалась в морг на ночь глядя. Там с ней, понятное дело, никто ни о чём разговаривать не стал, но один из работников морга, увидев плачущую женщину, сжалился – да и взятка помогла разжалобить его сердце! – и разрешил показать одежду мёртвой девочки.

Евдокию Камаеву провели в помещение и выкатили каталку с разложенными вещами, найденными в лесу возле трупа. Женщина сразу опознала синее пальто с чёрными заплатками, которые сама же и пришивала, кофточку, кожаные туфельки-«спортивки». Изменившийся до неузнаваемости труп ей показывать не хотели, но женщина, очевидно, повела себя так, что отделаться от неё работникам морга не получилось. После настойчивых просьб её провели в секционный зал. Впоследствии, на допросе в уголовном розыске Евдокия Камаева рассказала об этом в таких выражениях: «По моей настоятельной просьбе работник морга показал мне труп девочки, вместе с которой была доставлена описанная одежда. Труп настолько видоизменился, что мне трудно было опознать в нём мою дочь Валентину». Вот уж воистину, бедная женщина, лучше бы и не видела.

Тем не менее можно было считать, что опознание состоялось, поскольку одежда соответствовала той, в которой пропала Валя Камаева, кроме того, совпадали и половозрастные признаки.

Раз уж пришлось коснуться темы сплетен и «народного радио», вовсю работавшего в Свердловске летом 1939 г., уместно привести весьма показательную выдержку из протокола допроса Ивана Чамовских, того самого молодого мужчины, что обнаружил труп Вали Камаевой. В его адрес следственные органы никаких подозрений не имели – всем было ясно, что это персонаж сугубо проходной, попавший в историю случайно, но во время допроса у Ивана поинтересовались, известны ли ему заявления о каких-либо исчезновениях детей. Вопрос этот сержант Носин задал наобум, поскольку не имелось никаких оснований подозревать некую особую осведомлённость Чамовских в этой специфической теме. А тот в ответ вывалил: «…к одной старушке приходили с Гореловского кордона, спрашивали об утерянном ребёнке, Лебедева должна знать эту старушку. Это было примерно месяца два тому назад, и разговор шёл не о девочке, а о мальчике». Вот так! А в уголовном розыске ничего об этом не знали, и непонятно почему: то ли считали, что подобный рассказ является не более чем трёпом, пустой болтовнёй; то ли потому, что люди не обращаются в милицию и не заявляют о пропавших детях, опасаясь связываться с доблестными защитниками социалистической законности.

К концу лета 1939 г. город полнился слухами о пропавших без вести детях, и свердловские правоохранители уже всерьёз подозревали, что им известны далеко не все эпизоды реальных посягательств на детей разыскиваемого маньяка (или маньяков). Забегая вперёд, можно признать, что данное подозрение оказалось вполне справедливым – о многих нападениях на малолетних детей милиция и в самом деле ничего не знала.

Итак, 1 сентября судмедэксперт Грамолин в присутствии следователя по важнейшим делам при прокуроре СССР Краснова провёл судебно-медицинское вскрытие останков Вали Камаевой. В акте №1115 он зафиксировал следующее состояние тела, поступившего на исследование: «Труп сильно разложился и покрыт слоем мусора, земли и сосновыми хвойными иглами. Мягкие ткани трупа (кожные покровы, мышцы, жировая клетчатка) или частично отсутствуют, или превратились в бесструктурную массу, мягкую, бледно-серо-жёлтого цвета, консистенции теста. Череп и туловище до тазовой области резко изменены, мягкие ткани большею частью отсутствуют, кости обнажены, серо-коричневого цвета, внутренние органы отсутствуют. Покровы лица высохли, очертания лица не сохранились. Череп почти полностью свободен от покровов, сохранились покровы на правой половине черепа, которые пронизаны отверстиями и ходами червей (личинок), частично сохранились волосы русого цвета, длиною в 2-3 см. Кости черепа распадаются по швам, в полости черепа немного полужидкой массы серого цвета (остатки сгнившего мозга). Гортань, пищевод, язык отсутствуют».