Павел Кучер - Апокриф Блокады

Всё же Соколов большой ребенок. Каким местом он думал, отправляясь на ночное рандеву в одиночку? Переодевшись и потихоньку? Конспирация, из фильмов про Джеймса Бонда, хороша в людных мегаполисах… А в насквозь пронизанном системами связи таежном поселке — ей грош цена. Один звонок на коммутатор… Один вопрос дежурному (а он-то наверняка знает, куда двинулся начальник экспедиции после отбоя) и — готово. Не… Ради таких моментов стоит жить! Вынуть из фонаря над входом "штатную" осветительную панель собиратели лампочек забыли и видимость отличная. В ореоле слепящего белого сияния и облаке из искрящихся снежинок, стоит, руки в боки, Дарья Витальевна и мечет из глаз молнии. М-м-мда… "Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу…" Замечательный всё же у нас коллектив! Наверняка, кто-то и раньше нашептывал, что у меня здесь эксклюзивный бордель для руководства (бабы они и в Африке бабы), а теперь — настал момент истины. Сидим тихонько и наблюдаем, как мои мужички собираются выкручиваться… Жалко, что под рукой нет телекамеры… Сцена, достойная пера самого великого Дюма (и эпоха, кстати, что ни на есть та — XVII век). "Четверо и Миледи, ага… "

Вообще (задним числом и продышавшись от пары минут беззвучного хохота), заявлю, как на духу. При всех неудобствах (чтоб сохранить наблюдательную позицию, по ходу "парада-алле", мне пришлось буквально расплющиться), "театр одного зрителя" — замечательное развлечение. Даже, когда главная зрительница не ты… Собственно говоря, кроме головы нашей "главврачицы", я и не видела ничего. Это у неё снаружи — идеальный обзор. Получилось, как в древнем пошлом анекдоте, "наблюдение за наблюдателем", якобы стоящее у знатоков дороже всего… Мои ночные собеседники (и собутыльники), по одиночке выбираясь наружу, являли себя, а я — следила за лицом…

Первым, как уже сказано, "модуль" с огромной неохотой покинул Соколов. Пол под ногами облегченно вздрогнул, алюминиевая лесенка жалобно пискнула, на снег упала и метнулась в сторону лохматая тень. Однако, тут злая ухмылка Дарьи Витальевны (попался, изменник!) дрогнула… Увидеть лезущего следом Ахинеева она явно не ожидала… Даже губу прикусила от негодования (скорешились, субчики — на пару по бабам шляются!). Видимо, хотела сказать приветственное слово, но не успела. В снег, мимо лестницы, раскинув для равновесия руки, словно огромная ночная птица, почти бесшумно выпорхнул и боком скользнул за пределы поля зрения (не спрыгнул, а натурально спланировал) "серый". Так мне и не представился… Ну, да ничего, у знакомых ребят завтра всё разузнаю, и кто он, и что он… Вот тут глаза у виновницы общего смущения и полезли на лоб. Честно-честно! Я всегда предполагала, что это такая фигура речи… А тут, в ярком сиянии светодиодов — разглядела явление досконально. Как поднимаются брови, как раздвигаются веки, как обнажаются белки. Капюшон откинут, прическа короткая, освещение фронтальное. Не красиво… В кино это действо изображают как-то более эстетично. Зато теперь буду заранее знать, как сама выгляжу "в минуты роковые". А потом из дверей полез "дядя Гриша" и у гражданки майора медицинской службы упала челюсть… Натурально. Аж металлические коронки блеснули… На этом "кино" кончилось — мне закрыли окно. Вячеслав Андреевич очень крупный мужчина, но сложен пропорционально. Как говорится, "добрый молодец". А "дядя Гриша" — костлявая громадина, на полторы головы его выше. Вдобавок, хромой. И стал прямо у входа.

— Галина! — меня зовут? Зачем? — Покажись на минутку! — придется, закрыть за собой дверь никто не удосужился. Тепло улетучивается с каждой секундой.

— Что это было? — у боевой подруги нашего "каудильо" железные нервы. Она не только сумела закрыть рот, но и почти моментально обрела дар речи. Не иначе — от радости… Боялась вскрыть гнездо разврата, а застала лишь безобидную пьянку.

— Оргия… — ой! Вот ляпнешь, сгоряча, иной раз… Если меня сейчас пристрелят, значит — шуточка не удалась. Но, спрятаться в такой момент — потерять лицо. Лопни, но держи фасон. В меру сил закрыла телом оставшийся проход, как Матросов амбразуру и жду финала трагикомедии…

К сожалению, оправдываться бесполезно. Именно так обыкновенно и воспринимается любое совещание "на ночь, глядя" в составе одной дамы и кучи мужиков. Особенно, "заинтересованными лицами". Сколько я их в своем "храме науки" повидала. Бывало, засидишься в лаборатории до темна, а потом — хоть до самого утра не выходи. Не учреждение, а бордель… Почему-то, едва заняв заметную должность, всякий руководящий работник начинает считать секретаршу своей "законной наложницей", а аспиранток и студенток — "горячим резервом" в оные… А ещё, попадаются деятели, считающие эту "добровольно-принудительную сексплуатацию" чуть ли не благодеянием для окружающих особей женского пола. Примативность — в полный рост. "Альфа-самцы", блин… Внизу — "продолжение банкета".

— Дыхни! — к счастью, это не мне. Дарья Витальевна исследует глубину морального падения бой-френда.

— Мы чисто для аппетита, — "серый", вопреки моим ожиданиям, поддержал товарища в трудную минуту.

— Ваше счастье, — похоже, сегодня нас не убьют. Сказано почти нормальным голосом. Пора незаметно смываться… Или попрощаться?

— До свиданья, мальчики! — хорошо прозвучало, с чувством и вызовом… Яростный взгляд гражданки майора боевым лазером сверкнул в мою сторону сквозь снегопад и погас за закрытой дверью. В "модуле" натоптано… Запах перегара, мужского пота, грязи и талой воды. Хочешь или нет, а маленькую уборку делать надо. Господи, за что? Радует, что в обозримый срок подобных нашествий ждать не следует. А вызывать к себе — теперь постесняются… Снаружи — хруст снега. Ни скандала, ни разговора не слышно. Просто тихо удаляются шаги. Э-эх! Тряпку в руки… И спать!

Телефонный звонок выдернул меня из зыбкого полусна буквально через полчаса. Черт! Вот же не везет.

— Майор Поповских, — почему говорят женским голосом? Что-то смутно знакомое… А, ритуал законного брака Соколова с его пассией ещё не связал. У обоих, "на той стороне", остались семьи… Кажется, есть дети… Люди никак не могут поверить, что мы здесь застряли надолго. Скорее всего — навсегда. И будущее не вернуть. Продолжают жить "в двух измерениях" одновременно. Физически — в XVII веке, по привычке — как в XXI-м.

— Ибрагимова слушает, — мне, по документам прикрытия, присвоено воинское звание. Но забыла, какое. Не то лейтенант, не то старший лейтенант. Никогда не носила формы. И представляться по-военному не умею.

— Слава сказал, — значит, голубки уже помирились, — что его собираются отравить, — пауза, — Жду вас сегодня, у себя, в 11–00… - ох!

Как ни странно — остаток ночи спалось отлично. Утро прошло в привычной суете. Прием "образцов" для анализа (даже зимой флора и фауна до сих пор преподносят сюрпризы, а приказ "всё необычное тащить науке" продолжает действовать), наряд в столовой (постоянно прикидывала — как бы, на моем месте, действовал враг, желающий подкинуть яд в общий котел или индивидуальную миску?), разная текучка… К избушке "санчасти" шла на слегка ватных ногах. Не терплю бабские разборки и вообще, плохо вписываюсь в дамские коллективы.