Павел Кучер - Апокриф Блокады

— Сойдет? — разведчики долго озадаченно пялятся на меня, потом переглядываются… Происходящее, явный римейк комедии "Свадьба в Малиновке". Черт дергает меня за язык, и я добавляю сакраментальное, — Власть переменилась! — реакция нулевая. Молодежь. Классику они не смотрят…

— В воздух стрельните! — неожиданно просит тот, что недавно брал меня в плен, — Пожалуйста! — Вероятно, остатки приличия требуют наличия свидетелей, которые подтвердят угрозу жизни в момент сдачи. Ха, что мне, жалко?

Пальба в лесной тишине — явление чрезвычайное. Одно дело в тире (там все стреляют, вроде так и надо). Когда занимаешься этим в одиночку, ощущения совершенно другие… Может быть — просто давно не стреляла? На всякий случай, я и после выстрела продолжила держать оружие стволом вверх (на всех стрелковых курсах техникой безопасности ездят по мозгам беспощадно, загоняя в подкорку рефлекс — "на людей оружие никогда не наводить"). Так нас и застали набежавшие грибники. Двое "стоящих вольно" разведчиков, растирающий зверски вывернутые руки солдатик… и три автомата, аккуратно прислоненных к ближайшему дереву. Кино и немцы. Между прочим, после моего ба-баха, в зарослях напротив что-то подозрительно захрустело, поспешно удаляясь в чащу. Если там реально ждал в засаде медведь, он видимо решил, что становится слишком людно…

— Куда?! Всем оставаться на местах! — вооруженный таким же "Макаровым" мужик с левого фланга, как и полагается в подобных случаях, прибежал к месту ЧП самым последним. То ли он астроном, то ли геофизик… Пришельцев из леса окружили любопытные. Я, от греха подальше, спрятала пистолет обратно в карман…

— Мальчики, вы откуда здесь взялись? — нормальный первый вопрос, не? Словно бы мы у себя в России…

— С гор спустились, за спичками, — пытаются те шутить в ответ, — впрочем, легкий тон пока не уместен.

— Выворачивайте карманы! — солдат, в меру сил, пытается повернуть бредовую ситуацию себе на пользу.

— А ху-ху не хо-хо? — демонстративно не замечает дерзкого требования морской пехотинец. Опять статусные игры… Сдаваться "терпиле" — тоже западло. Моя кандидатура престижнее.

— Что случилось? — подключается к разговору мужик, бегло оценив расклад, — Парни вы откуда? А-а-а…

— Пусть рацию вернут! — пытается вставить свои пять копеек наш охранник, — Мне её под роспись выдали!

— На, подавись! — предмет спора летит на землю и глубоко зарывается в опавшую хвою.

— Это не моя рация! — доносится в ответ, — У моей, угол был не ободранный… и номер — белой краской…

— Галина, — вот и до меня очередь дошла, — Что тут происходит?! — мужик, на всякий случай, не выпускает из руки пистолет, хотя, в отличие от меня, держит его стволом вниз.

— Да вот, — морпехи смотрят умоляюще и я понимаю, что пора соблюдать "условия почетной сдачи", — Мы сейчас пленных взяли! — что бы такое быстро придумать и отвлечь внимание? — Надо о них сообщить в лагерь!

— В радио аккумулятор сел, — отзывается "научник". Как, у него тоже? Что сегодня за день такой?

— Отдавай рацию! — продолжает упорствовать солдат. В памяти что-то щелкает… Володя… Он постоянно мне повторял — "Всегда держи при себе запасную обойму и аккумулятор к рации". Ну-ка, проверим… Есть!

— Такой подойдет? — плоский брусок 6НКГЦ-0,94 лежит в нагрудном кармане так давно, я о нем забыла…

— Вполне! — мужик требовательно протягивает морпеху руку и без звука получает в неё средство связи…

— Ой, что это такое?! — вместе с поспешно выдернутым трофеем из кармана разведчика тянется подкладка, вслед за рацией на землю вперемешку сыплются шишки кедрового стланика и пучки мягкого белого мха.

Никогда не видела, что бы люди так ярко и быстро краснели… Сразу — от шеи до кончиков ушей. Можно подумать, сейчас случилось что-то ужасно постыдное или унизительное. По мнению пленного — разрушающее его брутальный имидж, в глазах обступивших женщин. На мой взгляд, обычная местная флора. Вполне знакомая… или что-то напоминающая…

— Подтирочный материал… — констатирует мужик, мельком глянув вниз, — Если лопать нечищеные орехи прямо немытыми руками, то понос гарантирован, — по-видимому, он угадал, так как краснеет и второй морпех.

— Мы с позавчера ничего не ели! — зло бросает он в лицо мужику, — Пока вы здесь антиконституционные перевороты устраиваете! — проговорился… Значит, они плыли обратно не просто так, а восстанавливать "демократический капитализм с человеческим лицом". Раз уж "воссоединение с царизмом" обломалось. Здорово их накрутили… Про факт ограбления продуктового склада экспедиции — не сказали (даже начальника склада бросили на заклание), зато про "переворот" — довели до сведения заранее. Из цинично обреченных на голодную смерть работяг вылепили "образ врага"… Кажется, это называется "демонизация жертвы". Выходит, ребята далеко не так простодушны, как пытаются показаться. Если бы не пара голодных ночей и очевидный провал затеи — фиг бы я с ними о чем-то договорилась. Солдата-то они скрутили без звука. Да и со мною, похоже, больше прибеднялись-придурялись, не зная заранее, какой взять верный тон. Грустно… Начинаю понимать Ахинеева…

— Переходи на сторону зла! — тем временем парирует словесный выпад "научник", — У нас есть печеньки.

Когда-то давно, на школьном "уроке мужества", совсем старенькая ссохшаяся бабушка, пережившая Блокаду, рассказывала нам про тогдашние порядки. В частности, про мудрое правило — "никогда не шутить с голодными о еде". Юмор — всегда очень личное. Неловким словом можно нажить смертельного врага даже среди изобилия и достатка. Достаточно тронуть больную тему. С влюбленным, скажем, опасно шутить о предмете его страсти. Проявлять бестактность по отношению к врагу, который наверняка останется в живых — тем более неосмотрительно. Мне так кажется… В общем, это надо было видеть — лица обеих морпехов озарила совершенно детская надежда. Ведь здоровенные лбы… и прямо скажем — убийцы, а ведут себя — как будто сейчас появится добрая мама и накормит горячим борщом…

— Правда?! — кадыки дернулись, выдав голодный глоток слюны. Не могу на такое смотреть. Не хочу…

— Держите! — вчера со мной поделился обедом Ахинеев, настала наша очередь делать добрые дела.

— Шпасифо… — Жуют давясь… Два неровных хлебца подозрительного зелено-коричневого оттенка нашли благодарный прием. Хорошо, что их было два… Не представляю, каково делить еду на глазах у голодных… А вдруг ошибешься? Зато, теперь я знаю, каким взглядом смотрел на Робинзона Крузо пресловутый козленок. Воистину, "кто кормит народ — тот и власть". Древний природный инстинкт, глубоко прошитый в мозгах.

Окружающие, кстати, мой жест не оценили. Тетки тупо промолчали (видимо, до них уже что-то начало доходить), зато солдат скривился, а "научник" — вообще плюнул на землю, с очевидным отвращением. Чего? С трудом расслышала обрывок вполголоса произнесенной фразы. Гм… При чем здесь какая-то "бочка варенья и корзина печенья"? Это — сказка или стишок? Всё же старшее поколение — не от мира сего. Правильно про них говорил Володя — "инкубаторские". Одновременно смеются одинаковым не смешным фразам. Вообще, многое делают и понимают одинаково… Понять такую зажатость умом можно. Страшно сказать — на всю страну всего два телевизионных канала (не считая местных, тогда — где три, а где целых четыре). Как такое убожество могло сочетаться с индустриальной мощью ядерной и космической сверхдержавы — загадка века. Папа данную тему обсуждать не любил, а с мамой мы на такие темы не разговаривали. Выходит, зря… Надо было расспросить… Съели… До последней крошки. Облизав ладони… Теперь глядят глупо и благодарно, как бычки на скотобойне. Согласно брошюре по прикладной психологии (и такое приходилось читать, ага) — самое время начать допрос. А оно мне надо? Хотя… Нет, не успела. "Научник" опередил. Приладил на плечо трофейный автомат и спросил: