Павел Кучер - Афинская ночь

— Ну, да… Понимаю… "Избирательно вымерли" — только малоимущие горожане. Те из них, кто не имел ни денег, ни "связей", ни "общественного положения", для получения регулярного питания… — переформулировал Соколов… — Только не могу вообразить распределения ролей.

— Поправка! — опять Ленку укусила какая-то муха, она аж подпрыгнула, — Вымерли ещё и те, кто имея деньги и ценности — вовремя не озаботился достойным "общественным положением" (как то — связями и знакомствами). Например, оказался в блокадном Ленинграде 1941 года без "прописки", без работы и соответственно — без права "легального проживания", хотя и с ликвидной наличностью на руках… — последние слова филологиня натурально прошипела. И мотнула головой на меня — продолжай.

— Сразу предупреждаю, документов с высшим грифом секретности — не покажу… Нет и наверное никогда не будет в свободном доступе официальных стенограмм решений, в итоге сделалавших трагедию Блокады неизбежной. Доступны производные от них отчеты и второстепенные бумажки. Взять, например, широко известную справку "О состоянии здравоохранения" в Ленинграде от 31.03.1942 года заведующего Ленгорздрава Никитского. Человек радостно доложил, что главной и почти единственной причиной тотального мора мирного населения в первые военные осень и зиму — являются не опасные для всех людей (включая начальство!) заразные болезни, а "инфекционно нейтральная" голодная смерть (согласно последней моде — зашифрованная "алиментарной дистрофией"). И? Хвастунишка — моментально вылетел с занимаемой должности. Как "не справившийся с возложенными обязанностями"… и как "не оправдавший высокого доверия"…

— Непонятно… — каудильо очевидно примерил ситуацию "на себя", — В чем его вина?

— Вместо покаянного и смиренного принятия на себя всей полноты ответственности (никакого "голода", напоминаю, в блокадном Ленинграде 1942 года — не было и нет, только эпидемия какой-то непонятной "алиментарной дистрофии", между нами "блокады" в 1941-42 годах официально тоже не было) — докторишка принялся крутить в кармане фиги. Намеки на "форсмажорные обстоятельства", на реальное положение дел и особенно — "спихивание" с себя вины, городские власти восприняли, как попытку "соскочить". Такое, в иерархиях — карается беспощадно…

— "Повязаными кровью", к тому времени, оказались практически все?

— Естественно! История принудительного введения термина "алиментарная дистрофия", поздней осенью 1941 года, настолько вонючая, насколько и подлая. За использование сохранившими совесть врачами-терапевтами "устаревшей" формулировки "смерть от истощения" — их беспощадно сажали по 58 статье! Как за "вражескую пропаганду"… И предательство корпоративных интересов… В итоге — на своих должностях в Ленинграде остались только врачи, принявшие "новые правила игры"…

— Уголовные разборки, блин… — удобно говорить с понимающим вопрос человеком.

— Время от времени, людям приходится делать выбор — "правда или смерть"… Многие думают, что такие ситуации редки и никогда их не коснутся, а оно вот как иногда бывает. Умышленное сокрытие от ленинградцев правды о происходящем (для всех медиков очевидной) — в Уголовном Кодексе классифицируется, как "убийство". Хоть в современном, хоть в довоенном… То есть, все врачи (!), исполнявшие заведомо преступную установку — "голода в блокадном Ленинграде нет!" (с), по идее — должны были понести суровое наказание "за сокрытие правдивой информации о гуманитарной катастрофе" и "за соучастие в массовом истреблении мирных граждан" (или если угодно, геноциде). За организацию которого, внезапно, нет срока давности.

— "Жакон, есть жакон…" — ернически пробурчала Ленка, — Фиг правды дождешься…

— Галочка, больше конкретики, — каркнул говорящий ящик, — Через не хочу и не могу.

— Эх… — вздохнул Соколов, — Говорили мне, что любое государство — высшая форма организованной преступности…

— Как бы это, поделикатнее… С начала 20-х годов власть в довоенном Ленинграде поделили между собою две главные "мафии" — "партийно-хозяйственная" и так сказать — "еврейская"… Последняя — контролировала торговлю, медицину и особенно "культуру"… Блокада вынудила легальных и полулегальных хозяев города заключить временное перемирие. Совместными усилиями, например, они сумели основательно придавить "блатных". Если в военной Москве — уголовники временами поднимали голову непозволительно, то ленинградский криминал — натурально удушили. Выжили только "ссученные" урки, работавшие на НКВД и "приблатненные", работавшие "под крышей" у городской администрации.

— Ну и местечко…

— И Петербург, и Ленинград — всегда был в России "природной аномалией". В любом смысле. Моральный облик обитателей — не исключение. Кому-то — в Питере нравится, кому-то претит…

— Какое это имеет отношение…

— Прямое! Первый опыт чудовищно выгодного финансово-хозяйственного взаимодействия — "жидам" и "комиссарам" дала Революция. Второй — паспортизация. Обратите внимание на график. После 27 декабря 1932 года — в Ленинграде возникла обширная прослойка "нелегальных гастарбайтеров". Всей этой безпаспортной деревенщине надо было где-то жить, что-то есть, как-то лечиться и так далее… За деньги! Но, без предъявления документов.

— "Так сбылась вековая мечта еврейского народа!" — скрипнул селектор, — Советским врачам — государство впервые разрешило лечить больных без отчета и за наличные… — игнорируем…

— Третий — Советско-Финская война. Введение в прифронтовом городе "усиленного паспортного режима", — самое время ткнуть в "демографический провал" накануне войны, согласно официальной статистики, — разом сократило "легальную" численность населения Ленинграда почти на 300 тысяч человек. Именно столько народа — вдруг лишились там "права постоянного проживания" по всевозможным "справкам" и "временным" разрешениям. Физически-то — они никуда не делись, но вот для городской отчетности — испарились… Знаете, у ментов популярно выражение — "нет тела, нет дела"?

— Угу…

— Первые "платные" поликлиники — открылись в СССР именно после введения паспортов. Знаменитая в Москве поликлиника N 2 имени Семашко — действует с 1935 года… Но настоящий расцвет платной медицины настал в Северной Столице с началом Великой Отечественной войны и переведением на фактически "нелегальное положение" многих сотен тысяч взрослых и экономически активных людей, по разным причинам "застрявших", по дороге "в эвакуацию". На ленинградских врачей буквально пролился золотой дождь. В обычные поликлиники и больницы — эти бедолаги обращаться не могли. Там их ждали задержание и неприятное разбирательство (а то и тюремный срок, за нарушение паспортного режима). А жить и лечиться — надо… И средства у них — были. Зато "прописки" — увы… Человеки-невидимки…