Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную [СИ]

— Скажите, а Оля Носова у вас в какой палате лежит? – задал вопрос уже собиравшейся уходить медсестре Истомин, — какие у неё ранения?

— Носова, — медсестра на секунду задумалась. — Да, есть такая, она на третьем этаже, там из подсобки двухместную женскую палату сделали, пятьдесят первую, а ранения нетяжёлые, ходит уже. Передать что?

— Да, да, передайте… — Истомин улыбнулся, — скажите ей, что Вася Лаптев живой, он в двадцать седьмой палате.

— Хорошо, хорошо, — медсестра тоже улыбнулась, — после обхода обязательно передам.

А через полчаса в палату вихрем влетела Оля.

— Васенька, живой, мой хороший, живой, — шептала она, целуя Истомина. — Но как, я же сама видела, что тебе осколками всю грудь изодрало, а один так прямо в сердце попал.

— Есть немного, — согласился Истомин, — аж целых шесть штук вынули, а насчёт сердца, так у меня в кармане гребешок был латунный, подарок тебе, вот в нем осколок и застрял. Но со мной, врач сказал, всё нормально будет. Ты-то как?

— Я, ну я, — Оля замялась, — правую руку и бок зацепило, но бок несильно, подживает уже, а вот руку – кость ниже локтя перебило в двух местах.

— Оленька, а что с пальцами? – Истомин вдруг совершенно неожиданно обратил внимание на то, что висящая на перевязи загипсованная рука Оли имеет слишком короткую ладонь.

— Оторвало все четыре, — Оля всхлипнула. — Только один большой остался. Но ты не волнуйся, Васенька, мне и одного хватит, главное, что ты живой.

К горлу Истомина подкатил колючий ком. Инвалид, а хотя, может оно и к лучшему, ведь теперь Олю наверняка по ранению спишут и война для неё закончится, ибо, как не цинично это звучит, но на войне раненый покалеченный значит живой. Вот так же и она, живая.

— Да, Оленька, — Истомин попытался перевести разговор в более приятное и практическое русло. — Помнишь, о чём мы тогда на нашей последней охоте говорили Так как насчёт подать рапорт командованию, ведь ты же мне тогда так ответить и не успела?

— Рапорт? — Оля от неожиданности округлила глаза, потом скосила взгляд на свою изуродованную загипсованную руку и посмотрела на Истомина, как бы говоря так я же теперь… Истомин кивнул «Неважно, что бы ни случилось…» Оля улыбнулась, наклонилась к нему и прошептала на ухо «Да».

— Носова, тебе кто разрешал вставать? – грянуло как гром среди ясного неба.

В дверях палаты появился врач.

— Ой, — Оля побледнела и съёжилась. — Я, я, я больше не буду, правда. Но тут мой Вася, он живой, оказывается. Мне медсестра сказала, и мы с ним поженимся скоро.

— Живой, значит, — врач улыбнулся. — Ну, если живой, то ладно, а вот насчёт пожениться – с этим ещё подождать придётся. Всё, иди к себе, на сегодня свидание окончено.

— Так, Васенька, я пошла, — Оля поправила у Истомина одеяло, — скоро ещё приду.

Ну что же, всё хорошо, что хорошо закончилось. Истомин, окинув взглядом палату, прочитал в глазах соседей немой вопрос когда и торжественным тоном произнёс «Скоро, очень скоро, неделю гулять будем».

Но, как известно, человек предполагает, а Господь располагает, и в связи с тем, что, как оказалось, Истомину после излечения полагалась демобилизация, то они с Олей решили не подавать рапорт о заключении брака прямо здесь, в госпитале, а сыграть свадьбу дома, как и положено. И так бы оно, наверное, и случилось, если бы совершенно неожиданно не возникло одно очень важное обстоятельство, которое перевернуло отношения Истомина и Оли с ног на голову.

— А, вот вы где, голубки, — к сидящим на скамейке госпитального парка Истомину и Оле подошла медсестра. — Как самочувствие

— Наилучшим образом, — Оля хихикнула, — дышим свежим воздухом, как и положено выздоравливающим.

— Ну и отлично, тогда держи, письмо тебе из дома пришло, да такое толстое, прямо целая бандероль.

«Да, действительно бандероль», — подумал Истомин, взглянув на довольно большой конверт, нисколько не напоминающий стандартные фронтовые треугольники.

«Так там, наверное, мои фотографии для пионеров, — тут же догадалась Оля. — Хорошо, что они прийти вовремя успели, а то ведь мы завтра домой уезжаем». Она протянула Истомину конверт.

— Открой, Васенька, посмотрим, что там мне мама с папой прислали.

И действительно, в конверте оказалось полным полно фотографий, как и просили пионеры, собиравшие материалы о войнах Красной армии.

— Так, вот тут я на стрелковых курсах ОСАВИАХИМА, а тут наш десятый класс, а это меня в комсомол принимают,

— давала Оля пояснения к фотографиям.

«Да, неплохо, неплохо», — думал Истомин, разглядывая фотоснимки. Прямо настоящая фотолетопись. Пионеры будут довольны.

— А это я совсем маленькая, с мамой и папой, — прокомментировала Оля очередную фотографию. — Кстати, Вася, как я тебе тут, хорошенькая Ну что молчишь, или не понравилась?

Но Истомин молчал, ибо то, что он увидел на фотоснимке, повергло его в глубокий шок, и было от чего. С фотокарточки вместе с маленькой Олей на него смотрели его родители. Да, да, родители, но тогда… Он глянул на Олю, всё точно так и есть, вот кого она ему постоянно напоминала. Она на маму похожа, она его сестрёнка.

— Вася, тебе что, плохо? – с тревогой в голосе спросила Оля, — я сейчас медсестру позову.

— Нет, нет, — мотнул головой Истомин, наконец придя в себя. — Просто душно как-то, наверное, гроза будет.

— Будет, конечно, будет, — согласилась Оля, — по всем признакам погода меняется, да и рука у меня теперь как барометр. Я давно заметила, при изменении погоды ныть начинает. Ладно, пошли в палату, тебе всё-таки полежать надо.

«Кошмар, вот это влип». Истомин, бухнувшись на койку, закрыл глаза. «Нет, конечно, попав в иное время, он думал о родителях, ведь двадцать два года не два века, и если бы не война, давно бы начал поиски. Но чтобы найти их вот так, да ещё и с сестрёнкой, да при таких обстоятельствах… Это уж, как говорится, ни в какие ворота. Ну ладно, с первым вопросов нет, как, чего и что было он отцу и матери объяснит, расскажет. Но Оля, с ней-то как Ей-то что, рассказывать, правду Не приведи Господи, уж лучше пулю в лоб. Да и потом это в принципе не вариант, потому как не поверит она. На последствия ранения спишет, а во-вторых, даже если и поверит Родители, к примеру, подтвердят, и что с того Всё ведь как было останется. Даже ещё хуже. Мало того что за любимого человека замуж не вышла, так ещё и такое о себе и близких узнала. Что она – не совсем она и под чужой фамилией живет, и не из пролетариев, а из рода дворянского. Нет, однозначно нет, — решил Истомин. — Ни о какой правде не может быть и речи, во всяком случае пока». И хотя за всё время знакомства с Олей он не заметил за ней какой-либо особой приверженности к большевистским взглядам, как у некоторых, он всё же абсолютно не хотел ломать её жизненные идеалы. Особенно в свете своего собственного опыта революционной катастрофы, а потому, не откладывая дела в долгий ящик, Истомин начал разрабатывать версию, которая бы позволила объяснить его столь чудесное появление.