Михаил Антонов - Парамирик, или последний интеллигент

Было неприятно от осознания, что женщина, которую он когда-то боготворил, будет рассказывать что-то интимное о нем. Пусть даже не именно о нем, а о местном Юрии Брянцеве, но все равно у нашего незадачливого парамирика было чувство, что предавать будут именно его и именно его воспоминания и чувства.

Словно угадав его мысли, Марина произнесла:

— А ты смотри, как она воспользовалась моментом.

Было не понятно, то ли она восхищалась предприимчивостью Снегиревой, то ли иронизировала на ее счет.

— Вообще-то, это я подослала к ней репортеров, — призналась Зейлина. — Как только я вычислила, где вы находитесь, и как только я поняла, что буду там первой, я позвонила телевизионщикам. У меня там есть кое-кто, с кем я обмениваюсь информацией. И похоже, что они успели вовремя. Видел тех бугаев, около джипа? Это наверняка те, кто ищет тебя не для того, чтобы просто задать несколько вопросов. А в присутствии репортеров они вряд ли ее обидят.

Телевизионщики ее и до города довезут.

Ничего не ответил на это Юрий Андреевич. Молча уставился он на экран телевизора. Там, на экране, появились раскованно одетые девицы в боевой раскраске. Добавив звук, Брянцев услышал: "Пятнадцать девиц легкого поведения, не имеющих лицензий на занятие проституцией, задержали сегодня на Уфимской улице сотрудники полиции нравстственности Центрального округа…"

"Уфимская? Так, кажется, до революции называлась улица Кирова", — соображал Юрий. И, поскольку пауза в разговоре несколько затягивалась, он, желая ее прервать, спросил:

— А что у вас… у нас – поправился на ходу, понимая, что может проговориться, — проституция легализована?

— Так давно же, — сообщил улыбчивый Борис Львович, входя в комнату с подносом, на котором стояли чашки с кофе. — Платишь деньги и пользуйся. Весьма удобно. Свобода, ведь мы за это боролись семьдесят лет! Угощайтесь, я сварил его по-турецки.

Последняя фраза относилась к кофе.

Юрий Андреевич крайне удивился услышав от такого благовоспитанного на вид и семейного человека одобрительный отзыв о проституции. Причем, в такой форме. Но еще больше его удивило, что Марина, услышав подобное заявление супруга, поощрительно улыбнулась ему.

Взяв протянутую ему чашку, Брянцев без всякой задней мысли сообщил, что лично его такая свобода, когда женщина продает свое тело, не очень-то радует.

На что Борис Львович ласковым тоном стал читать ему своеобразную лекцию о свободной любви, о праве каждого на удовлетворение своих сексуальных потребностей, о том, что гадкие коммуняки подавляли естественные потребности общества, особенно преследуя представителей сексменьшинств. А ведь именно среди геев было так много гениальных людей, талантливейших деятелей культуры и искусства. А они их давили! И что только теперь, в результате сексуальной революции, граждане обрели полноценную свободу и возможность жить полнокровной жизнью.

Где-то на середине его речи в мозгу Юрия Андреевича что-то переключилось и также, как в недавнем сне, он вдруг ощутил, что голова его словно наполнилась ватой. "Змееносец!!" — подумал он".Враг! Чужой" Брянцев словно увидел всю эту сцену со стороны, каким-то отдельным сознанием. Увидел разглагольствующего, самодовольного хозяина, его жену, пьющую маленькими глотками кофе и согласно кивающую головой в такт доводам мужа, себя, пытающегося вежливо улыбаться.

"Надо уходить", — подумал он.

— Я лично считаю, что только сексуально раскрепощенный человек может считаться истинно свободным, — сообщил Зейлин.

Решив, что надобно возразить, Юрий спросил:

— А как же любовь? А как же духовная чистота человека? Вы не боитесь, что отметая сегодня устаревшие на ваш взгляд нормы половой морали, вы завтра ощутите, что и другие аспекты общечеловеческой морали вам тесны. Свобода – это осознанная необходимость.

Тут я согласен со стариной Карлом, хотя и не марксист. Ведь полная свобода в вашей версии когда-нибудь может закончиться элементарным конфликтом с законом.

Марина рассмеялась на эти его слова, рассыпалась словно серебром. Борис Львович тоже усмехнулся.

— Бросьте вы, Юрий Андреевич, — ласково и с укоризной сказал вежливый хозяин. — Неужели вы всерьез разделяете эти солженицынские бредни о "добровольном ограничении собственных потребностей"? Человек – очень жадное существо, ему всегда и всего мало.

Мало денег, жратвы, выпивки, сексуальных партнеров. Так было всегда и будет всегда. Ни коммунисты с их идеями всеобщего равенства, ни церковники с их библейскими заповедями не справились с человеческой натурой, как не справятся с ней и новоявленные последователи Солженицына. Бред – эти его идеи. И если бы на вашем месте сидел нищенствующий интеллигент из этих, бывших "совков", тогда бы я поверил, что вы искренни, заявляя такое. А когда знаешь, что вам принадлежит чуть не половина города и у вас нет причин в чем-либо себе отказывать, да и по слухам, вы не очень-то и отказываетесь от всего хорошего, то подобные идеи в ваших устах можно объяснить лишь желанием покрасоваться или выглядеть оригинальным.

"Опять попал пальцем в небо?" — подумал Брянцев. — "Здешний я из "новых русских", и вряд ли он разделяет мои убеждения".

Но он все же спросил:

— Если вы такой убежденный сторонник всех свобод и свободы сексуальных отношений в частности, то интересно, как бы вы отнеслись к тому, что застали бы меня в постели вместе с Мариной?

Аргумент показался ему убойным.

Борис Львович сладенько улыбнулся и вполне искренне ответил:

— Меня бы не затруднило угостить вас кофе…

"Ну да, я же, вроде, как влиятельный богач", — успел подумать Юрий.

— …А потом, если бы вы не возражали, я бы присоединился к вам, — продолжил хозяин.

До бедного преподавателя литературы сразу не дошло.

— Ты никогда не занимался любовью втроем? — поинтересовалась загадачно молчавшая до этого Марина.

Это добило Брянцева, поскольку при желании можно было понять, как приглашение к маленькой оргии. Юрия даже слегка передернуло.

Надо сказать, что Брянцев не был таким уж завзятым моралистом и допускал, что при некоторых условиях, он смог бы, после некоторой внутренней борьбы, изменить своей Валентине. Особенно, если женщина хорошенькая и сама что-то для этого предпримет. Также ему, вообще-то, нравилось глазеть на молоденьких девчонок в коротеньких юбках и на пышнотелых матрон в обтягивающих одеждах с приятным взгляду декольте. А когда ему в руки попадал журнальчик фривольного содержания, он не без любопытства просматривал его, и вечером, когда дети уже спали, мог пересказать содержание наиболее любопытных статей из него супруге. Он, наконец, в своих фантазиях мог даже представить себя в постели с двумя красотками, мало похожими на его жену. Три много, — он старался честно оценивать свои потенциальные возможности, — а вот парочка, как раз то, что надо, чтобы развлечься. Но чтобы оказаться в постели с другим голым мужчиной? Бр-р-р. Это уж слишком! Юрия опять передернуло – он абсолютно не понимал геев. И то, что он сегодня днем надсадно размышлял по поводу: можно ли ему переспать с Верочкой или нет, показалось теперь совершенно невинным перед теми возможностями, которые открылись перед ним сейчас.