Михаил Антонов - Парамирик, или последний интеллигент

В задумчивости Юрий Андреевич оглянулся на высотку за своей спиной. Никаких табличек с надписью, что здесь находится "Гипромез" он не обнаружил, но зато на самой крыше виднелись какие-то буквы. Брянцев отошел подальше, чтобы можно было прочесть их. И как раз в этот момент буквы засияли ярко-желтым светом. Видимо, их кто-то только что зажег. На фоне темнеющего синего неба словно гирлянда золотых монет сияли два слова: "РУССКИЙ КАПИТАЛЪ"

Судя по всему местный Юрий Андреевич Брянцев не был лишен гонора и купеческого размаха. Наш же герой, прочитав помпезную надпись, подумал о том, что такое излишество, наверняка, обошлось его двойнику в кругленькую сумму, сравнимую, возможно, с его годовым преподавательским окладом.

Покачав головой, Юрий побрел по проспекту, который в его мире носил имя Ленина, а в этом был переименован в честь его политического противника Николая II.

Возле остановки общественного транспорта он увидел группку уличных торговцев, раскинувших прямо на тротуаре свои нехитрые товары. Подобная картина абсолютно не вызвала бы у нашего литератора никакого интереса – подобное он видел и у себя дома, если бы среди торгующих Брянцев не заметил своего коллегу – Кононенко.

Преподаватель автоматики сидел на маленьком стульчике, а между его ног стоял небольшой мешок с семечками, которыми он и торговал. Юрий Андреевич, конечно же, крайне удивился. Причем до такой степени, что встал столбом и прямо-таки уставился на коллегу.

— Чего желаешь, господин хороший? — спросил у него Кононенко, заметив его внимательный взгляд.

— Борис Борисович, а вы что, семечками торгуете?

— Ишь, догадливый, однако, — схохмил Кононенко.

Две толстые крашенные под блондинок тетки, торговавшие рядом пирожками и нитками, весело заржали над его шуткой.

— Раскрой глаза, красавчик. Это семечки, — подтвердила одна из них.

— А как же техникум? — удивленно спросил Юрий Андреевич.

— Какой? — успела спросить говорливая торговка.

— Техникум?

Кононенко внимательно посмотрел на гражданина в спортивном костюме, пытаясь вспомнить, может, это – кто-то из его выпускников или бывших коллег, если обращается к нему по имени – отчеству.

Но так и не опознал. Поэтому ответил уклончиво:

— Техникум кончился два года назад. Как реформу образования затеяли, так и скончался. Финансирование прекратили, директор стал площади в аренду сдавать, да на то сам сейчас и живет. Теперь там какой-то коммерческий гуманитарный вуз находится. А нас всех рассчитали. Кому сейчас промавтоматика нужна, если все заводы на боку. А вы что, учились у меня? — поинтересовался он.

— Нет, я же в техникуме литературу препода… вал, — с какой-то надеждой сообщил Брянцев.

— Литературу?

Промавтоматчик посмотрел на незнакомца недоверчиво. Он отлично помнил, что этот предмет в их техникуме-колледже последние десять лет читала Екатерина Васильевна Моисеенко, а не этот странный тип. Поэтому он скорчил гримасу, выражающую сомнение, и, смачно сплюнув, процедил:

— Семечки брать будем?

Юрий бы из уважения к коллеге купил, но похлопав себя по карманам, сообразил, что денег в них и не прибавилось, и не появилось. О чем он и сообщил.

— Ну раз денег нет, гуляй, друг, дальше, — довольно сердито посоветовал Кононеко.

Затем добавил на русско-английском:

— Время – мани!

Брянцев с виноватым видом отошел в сторонку. И тут, взвизгнув тормозами, возле него остановилась серебристая "Ауди". Открылась передняя дверца, и оттуда выпорхнула шикарно одетая Мечникова.

— Юрочка, я тебе звоню, звоню, а ты, оказывается, по проспекту разгуливаешь. Мы же на торжественную часть опоздаем! Хорошо, что я тебя заметила!

Торговцы прямо-таки вылупились на Инну. Не всякий раз доводится вот так запросто увидеть известную телеведущую.

— Машину сам поведешь? — спросила Мечникова, всовывая Брянцеву ключи в руку.

Оторопевший Юрий взял их, шагнул к автомобилю, и только потом сообразил, что отродясь не умел водить машину.

— Не, я не поведу, — ответил он, протягивая ключи назад.

— Почему? — спросила изумленная красавица, усевшаяся уже на пассажирское кресло.

Юрий только пожал плечами, не мог же он сказать правду.

— Ну как хочешь, — согласилась Инна Владимировна.

И, пересев на левое сидение, добавила:

— Садись, милый, опаздываем.

Она вдруг испугалась, что возлюбленный заупрямится и совсем никуда не поедет.

Юрий сел. Он вдруг почувствовал, что ему не так уж вредно будет побывать на тусовке телевизионщиков.

Машина рванула с места. С нарушениями правил, пересекая разделительные линии, развернулась и, влившись во встречный поток, умчалась на запад.

К торговцам подошел молодой парень, выполняющий на этом углу функции сборщика дани.

— Боря, а ты откуда этого хрена знаешь?

— Да не знаю я его. А кто это? — поинтересовался бывший преподаватель.

— Это – хозяин вон той вышки, — мотнул парень головой в сторону особняка фирмы "Русский капиталъ". — Юрий Брянцев. А баба – с телевидения. Программу там какую-то ведет.

— То-то я смотрю рожа мне ее знакома, — встряла одна из торговок.

— Вот ведь, зараза! А говорит, денег нет, — выругался Кононеко. — Буржуйская морда.

Мчаться на такой машине было в кайф. Но только не по перегруженным автомобилями улицам города. Не успели они проехать и ста метров, как попали в первую пробку. Как раз на площади перед памятником Лени… ну? Тут только наш путешественник по паралелльным мирам разглядел, что на знакомом с детства мраморном постаменте стоит совсем другая фигура. Приглядевшись, Юрий Андреевич опознал по военному мундирчику, императорской короне на голове и окладистой бороде последнего русского царя Николая Второго. Но статуя не гармонировала с постаментом, поскольку была маловата для него. Со стороны это походило, как если бы на гору поставили пигмея.

"Все как в жизни, — подумал Брянцев. — Последний император был мелковат для Российской империи. Он не выиграл ни одной войны, ничего не сделал для страны, и проворонил революционное выступление масс. Вот благодарные потомки и поставили ему такой несуразный монумент".

Тут машина тронулась и вскоре попала в следующую пробку. На этот раз уже на перекрестке улицы Воровского и Свердловского проспекта. Но в этом мире они соответственно назывались имени канцлера Горчакова и Екатеринбургский проспект. К счастью, это была их последняя пробка.

К счастью, потому что ехать с Айхель-Мечниковой в одной машине для Юрия было не только приятно, но и одновременно мучительно. Мучительно по той простой причине, что нашего скромного литератора немного смущали привлекательные ножки Инны Владимировны. Мало того, что одета она была в весьма коротенькое платье, так еще, управляя машиной, она так подобрала подол его, что ноги оголились еще больше. Юрия, давно не имевшего отношений с женщинами, так и подмывало погладить ее по таким соблазнительным коленкам. Да и взгляд его сам собой устремлялся туда же. Ему пришлось приложить немало усилий, дабы удержаться от такого искушения.