Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

Друиды тоже начали поздравлять Павла, который вырос в их глазах до равной им личности. Кассвазз, тряся его руку, воскликнул:

— Павел, ученик посла Бога Единого! Продолжай приближать и готовить приход Спасителя!

И здесь у Фламина сердце похолодело. В этом крылась какая-то глубинная ошибка.

— Не надо поминать всуе имя Спасителя, — тихим, но чётким голосом попросил он.

А в чём же на самом деле его миссия, если брать её шире, чем в Риме, Евгений теперь боялся даже подумать.

Заодно стало ясно, как своевременно были включены в римский кодекс права слова Mater familia. Теперь римляне полностью подготовлены к вроде бы лёгкому, но принципиальному изменению гибельной идеи, разрушившей две цивилизации.

Сенат и народ решили, чтобы тратить поменьше сил на разгадывание намёков Фламина, официально определить статус его преемников. Им было запрещено занимать какие-либо должности. А первый преемник имел право ораторства на комициях и плебисцитах, но лишь если надо было предупредить народ об опасности какого-то решения. Права провокации: вносить предложения — ему не дали. По поводу первой части постановления Павел сразу проехался:

— Квириты, вы же знаете, что учащий служению Богу Единому, даёт обет не занимать никаких должностей.

Гай Сициний отрезал:

— Знаем. И уверены, что, пока во главе служения стоит славный Евгений Фламин, так и будет. Но например, ты, Павел, можешь соблазниться и разрешить своим людям занимать должности. Причём у тебя найдутся самые лучшие доводы. Ведь идут служить Богу Единому, пожалуй, лучшие из плебеев. И, скажешь ты, вредно для Пути Рима и для плебса не давать им возможности быть магистратами и трибунами.

Павел был ошарашен. Народный вожак как будто прочитал в его душе накапливающееся раздражение против борьбы мелких самолюбий на выборах и появления в её результате весьма посредственных магистратов. Бесило и неумение отвести тех, кто занимает жёсткую позицию против плебеев, например, Фабиев. Уже принесённые обеты Канулей, конечно, не тронул бы, а вот новым людям действительно мог бы смягчить требования.

Царь Аппий сразу же пожелал представить Сенату на утверждение преемников и дать им аналогичные полномочия. Но сенаторы единодушно забаллотировали его предложение:

— Достопочтенный отец Аппий Клавдий Сабин Инрегиллен Рекс! Права и обязанности царя жертвоприношений определены с самого основания Республики, и нет нужды их пересматривать. Изберёт преемника после твоей смерти Сенат и народ. А твои последователи и ученики не дают обета не избираться, так что давать им лишние права просто вредно для Рима.

Аппий стоически перенёс поражение. Новый культ постепенно становился ведущим при сохранении полного уважения к римским богам. Клавдий понуро сказал себе: «Скоро и патриции начнут приносить обет Богу Единому. Хорошо ещё, что у Фламина такие жестокие требования к почитателям Бога, чьё имя не может быть ведомо людям. Иначе действительно постепенно забыли бы наших добрых богов и запустели бы их храмы».

На первом же народном собрании Павел воспользовался правом ораторства, вставив в свою речь так удачно и вовремя пришедшие ему на ум определения и аргументы.

«Квириты! Державный народ Рима! Мы много думаем об отношениях людей к людям, государства и людей, людей и божеств. Но мы забыли об обязанностях людей по отношению к матери Земле!»

«Земля выше всех божеств, и наших, и друидских, и всех других народов. Они лишь управители или магистраты на её частях. А Земля — мать всего семейства людского, где бы люди ни жили. Terra mater familia omni humani generis est. Мы благочестиво служим божествам, мы стали служить и Тому, Кто выше всего во всех мирах и временах. А Его творение, которому мы всем обязаны, забыли!»

«Гордится человек домом своим, семейством своим и полями своими. Но послала земля ураган, разрушился дом и погрёб под развалинами семейство его. Случилось наводнение и налетела саранча, и ничего не осталось от полей его. Пришёл мор. И забрала мать-земля саму жизнь его. Всё, чем мы пользуемся, не имущество наше! И жизнь, и все блага наши — пекулий, который выделила нам добрая мать-земля, несмотря на дурное поведение наше. Но может переполниться чаша, и воздаст она нам за жадность и неприличие».

«Так давайте же не требовать и не вырывать силой у земли блага, а воздавать ей должное за них, почитать её и лелеять, как мы почитаем и лелеем матерей своих, и ещё сильнее! За всё взятое благодарить и возмещать плодами рук своих. Никогда не насиловать её, а лелеять, кормить, а не держать впроголодь!»

«И помните, что славословиями, лестью и ложью вы землю не улестите! Не надо пышных слов. Нужны постоянные и разумные дела».

«Я удивляюсь, квириты, как нас до сих пор земля терпит, детей неблагодарных и жадных!»

Речь произвела глубокое впечатление на Сенат и народ. А тем временем пришёл срок посвящения новых Волков и Рысей, и Евгений со своими людьми и друидами почти месяц отсутствовали в Риме. Церемония посвящения друидам в общем-то понравилась. Но они сделали несколько замечаний, как лучше передать повадки зверей и как сделать некоторые её места более почтительными по отношению к Земле и Природе. А затем Евгения, Павла и друидов потребовали на народное собрание. Сенат подготовил предложения по служению земле.

В наилучшем настроении двинулись все в Город. И у большинства оно осталось таковым. А исключениями были Евгений, Авл и четверо старших друидов.

Римляне всё поняли в соответствии со своим мировоззрением. Они ухитрились разработать культ служения Земле таким образом, чтобы он был полностью приемлем и для поклонников римских богов, и для единобожников. В законе было прописано требование возвести алтари на всех полях, начинать и заканчивать каждое дело молитвой и жертвой.

Авл был расстроен прежде всего мрачным выражением на лице отца, которое всё отчётливее становилось видно с каждым выступлением и с каждым пунктом нового закона. Сам он чувствовал, что что-то не так, но понять, что именно, пока не мог. Гвенол и Гвлэдис сохраняли благожелательное и довольное выражение лица, но порою исподтишка бросали отчаянные взгляды на Евгения. А тот не мог вмешаться.

И вдруг в конце Гвенол попросил у консулов разрешения выступить друидке высшего ранга, главе Надзирателей за природой, Гвлэдис.

— Римляне! Я за эти месяцы насмотрелась на то, как вы безобразно относитесь к своей земле. Но я не ожидала, что вы так быстро и решительно возьмётесь за ум. Вы проявили себя как люди, умеющие признавать ошибки и имеющие решимость меняться. Вы поставили Землю на подобающее ей место среди своих покровителей. И я приняла решение: остаюсь с вами и вызову ещё Надзирательниц, чтобы те помогали вам понимать, что хорошо для земли, а что для неё плохо.