Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

— Небесный патрон Республики и богов её, Бог Единый, подтверди, что первая передышка на Пути Рима может быть лишь после того, как порядок воцарится во всей Италии до Пада!

Тут раздался оглушительный раскат грома. Вновь возникшая грозовая туча собиралась обрушить на Рим ливень с градом. Сенаторы заволновались: «Плохая примета, Заседание огрешное. Что делать?»

Аппий, поднявшись со своего кресла, воздел свой посох и заявил:

— Заседание огрешное, и боги дали нам знак, что консулы и сенаторы действительно допускают страшную ошибку. Возблагодарим их за своевременное предупреждение.

После молитвы Сенат разошёлся.

Друиды были огорошены, когда на следующий день консулы вновь вызвали их для переговоров и непреклонно потребовали, чтобы друиды и кельты не вмешивались ни в какие дела в Италии вплоть до Пада и не поддерживали там никого, кроме Рима, даже если просящий поддержки пока что не враг Риму. Удивление сменилось гневом, и переговоры прервались. Почувствовав (и наверняка выяснив точно) руку Фламина, друиды решили не уезжать, а отправиться на Склон.

Кельты единого государства не образовывали, их племена частенько воевали друг с другом. Но друиды держали нити влияния и в решающие моменты сплачивали этот конгломерат в единую массу, которая вновь распадалась, как только особые обстоятельства проходили. По этой причине кельты совместными силами могли осуществлять массированные колонизационные вторжения-завоевания по всей Европе, а впоследствии и в Малую Азию. Договоры друидов уважали все кельтские племена.

Возмущённые Гвенол и Кассвазз обрушились на Евгения, аккуратно стараясь не задеть своими речами Бога Единого. Практически они обвиняли его в превышении полномочий, в том, что он выдал своё за Божье. Евгений в данном случае был уверен в своей правоте, но, как известно, нет ничего труднее, чем выиграть выигранную позицию. И тут он вспомнил о ещё одном положении, которое было записано в договоре. Алтари Неведомого Бога разрешалось возводить повсюду, а вот храмы и алтари римских либо друидских богов — лишь на своих землях. На чужих можно было ставить временные алтари там, где скапливалось много пришедших союзников другой веры.

— Уступка за уступку. Небесное за земное. Вы сможете возводить алтари и храмы повсюду на римской земле и на земле Италии, соблюдая условия: не поддерживать никого, кроме Рима и его союзников, не вмешиваться в дела южнее Пада. А вот римляне смогут возводить храмы и постоянные алтари лишь на территориях Республики.

Друиды восприняли такой исход как победу, и с ликованием отправились вторично завершать переговоры.

Договор вскоре был вынесен на утверждение народа и скреплён клятвами. Одним из тех, кто клялся, был, конечно, Евгений. В договоре было оговорено, что кельты и римляне не воюют друг с другом, не поддерживают тех, кто воюет с другой стороной, если кто-то из них окажется в качестве наёмника или добровольца в войске, которое затем ввяжется в войну с другой стороной, он обязан, как только позволит честь, покинуть это войско. В случае, если такой попадёт в плен к другой стороне, она обращается с ним как со своим предателем. Римляне не вмешиваются в дела севернее Пада, а кельты — южнее. Друиды имеют право возводить свои алтари и храмы на римской земле. Они, придя на римскую землю служить своим богам или лечить и учить римлян, получают полные права граждан, как только их нога коснётся земли Республики.

Трибуны возмутились неправноправием договора. Почему друидам такое преимущество перед римскими богами? Павел Канулей, с которым Евгений всё уже обсудил, выступил:

— Римские боги — боги городские. Они боги порядка. Порядок наличествует в людских делах там, где есть власть Республики. Боги друидов — боги природы. Природа, в которой навели полный порядок, умирает. Но зато она есть везде. Поэтому римские боги — наместники на римской земле, а друидские могут служить Высшему везде, где есть природа.

Царь Аппий припечатал в молитве:

— Те, кто открыто признал власть Высшего и стал служить Ему, стоят ближе к трону, чем убоявшиеся это сделать.

После такой отповеди верховные жрецы всех главных римских богов потянулись к главному алтарю Неведомого Бога приносить жертвы и заявлять, что их бог или богиня признал себя наместником Единого. Некоторых Аппий не допускал:

— У тебя не бог, а божок. Он должен служить наместникам, а не Высшему.

Евгений в этот процесс не вмешивался.

Договор был вырезан на бронзовой колонне и установлен на Форуме. Вторую колонну должны были поставить в верховном святилище друидов.

А друиды вновь вернулись на Склон, и теперь заговорили о делах земных. И тут Фламин понял две вещи. Во-первых, он верно рассчитал, что друиды будут охранять природу, и тем самым принесут пользу не только как целители. Во-вторых, то, что он не смог отбить атаку упрекавших его в фанатизме, как раз признак, что он не впал в тяжелейший и непростительный грех фанатизма. Друиды не сомневались в себе и в своём учении, пока не наступило тяжкое отрезвление. А Евгений сомневался всё время. И, главное, сомнения не мешали, а помогали ему действовать, предотвращая гибельные тупики болезненными, но безвредными, оплеухами.

Последний раунд переговоров с друидами на Склоне начался с «отчёта» о состоянии природы Лациума. Беспощадно показывалось, как примитивное крестьянское хозяйство (монокультура и практически полное пренебрежение естественными удобрениями) губит плодороднейшие земли. Вывод, сделанный друидами, был убийственен.

— Рим, наведя свой порядок, погубит природу. Сейчас он истощит земли вокруг себя и станет вынужден завоёвывать не ради исполнения своего предназначения, а просто ради выживания. Из завоёванных стран он будет как можно скорее и самыми зверскими методами выкачивать всё, что можно, а не только то, что нужно. Римляне превратятся в жрущих и развлекающихся существ, которых даже животными называть стыдно. А основа этого закладывается сейчас: сельское хозяйство горожан, — витийствовала Гвлэдис, судя по всему, главная «эколог» посольства.

Эта друидка была не молодой и жизнерадостной, как Медония. Седовласая, стройная, высокая, белокожая, со строгим лицом и в одеждах со знаком четырёхлистного клевера на на них. Слова её падали, как чугунные гири на чашу весов. Каждое положение подкреплялось множеством подсмотренных примеров. Но в некоторый момент Евгения охватило ощущение фальши. В оставшемся за его спиной и за мировой войной мире подобные речи вели «зелёные». В них тонко сочетались факты, полуправда, подтасовки и демагогия. «Экологисты» могли почти любую активную деятельность объявить вредной для людей и аморальной. А сами вовсю пользовались плодами разрушавшей саму себя потребительской цивилизации. Фламин не выдержал, тем более что Павел уже готовился сказать что-то весьма резкое.