Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

Вольски не стремились к новым завоеваниям у Рима, поскольку обустраивали всё возвращённое в результате Кориолановой войны. Но их традиционные союзники эквы, раздражённые присоединением герников к римской мини-державе, потребовали совместной войны против герников, а также Рима и латинов, если они поддержат союзников. Вольски согласились, и Аттий Туллий привёл войско в землю эквов. Он хотел командовать сам, но эквы воспротивились даже совместному командованию, выдвинув своего полководца. И в результате союзники, вместо того, чтобы бить римлян и их друзей, передрались между собою. В нелепой, и от этого ещё более кровавой, битве обе стороны ослабили друг друга. Взбешённый Аттий начал переговоры о союзе с римлянами. В кратчайшие сроки равноправный союз был заключён. Более того, было оговорено, что, если война начинается на земле вольсков, командует объединённым войском вольский полководец. Если же на других землях — римлянин. Однако половина вольсков союз не признала и отделилась от Аттия Туллия. С тех пор вольски делились на volsci socii и volsci feri (дикие вольски).

Тем самым Республика вернула с лихвой (правда, в другом статусе) потерянные в кориолановой войне земли. Бескровная победа вскружила головы консулам и Сенату, и они чуть не сорвали переговоры с друидами, требуя главенства в союзе. Пришлось Фламину и Аппию напомнить, что «Romani non ascendit in fortuna, ne desperit si infelicis» (римляне не заносятся при удаче и не падают духом при неудаче). После этого переговоры с друидами возобновились и, кажется, приближались к удачному завершению.

Борьба вокруг аграрного закона всё продолжалась, её прервала лишь краткая успешная войнушка с дикими вольсками и союзными им эквами, в которой вольски-союзники не участвовали, заранее оговорив это с консулами. Войско врага было рассеяно, и армия сразу же повернула домой.

Когда Волки и Рыси (которые все перешли к вольскам-союзникам) вернулись на Склон, Гвенол попросил Фламина собрать всех своих людей и выступил перед ними.

«Мы долго пытались решить, какая из двух религий правильна, или же обе они равноправны и дружественны, или равноправны и враждебны. Но слова и ум оказались бессильны. Пусть теперь Небо и Судьба подскажут, что же верно. Пусть наш Ллер и ваш Павел обговорят условия Божьего суда, битвы, которая всё решит».

Единобожники согласились.

Очень тяжело проходили переговоры о поединке. Вначале Ллер потребовал, чтобы противники всех шести охранников были определены жребием среди всех Волков и Рысей, кроме Фламина и его преемников. Но это означало, что против бойцов высшего класса могут оказаться только что вошедшие в сообщество новички. Павел настоял, что жребий будет бросаться среди тех, кто не ниже второй степени посвящения, и заодно потребовал уменьшения количества бойцов до трёх с каждой стороны. Он обосновал это тем, что в случае победы римлян друиды останутся без охраны. Ллер явно не допускал даже в мыслях возможности проигрыша, но, после консультаций с Гвенолом, согласился. Легко было согласовано, что бой будет вестись без оружия и доспехов, до смерти или сдачи. Арену для него было решено расчистить вблизи Города, поскольку многие, в том числе консулы, желали присутствовать. Было оговорено, что вышедший за пределы арены должен быть казнён за трусость. Но Медония, разрывавшаяся между своими жрецами и Богом Единым, намекнула, что кельты, стремясь к победе любой ценой, спрячут оружие и защитные пластины под одеждой. Павел потребовал сражаться нагими. Ллер раздражённо попросил объяснения, Павел недипломатично отрезал, что для Волков и Рысей главное — честь, а для кельтов главное — победа их веры, и что он подозревает кельтов в намерении спрятать оружие и доспехи под одеждой. Тогда Ллер, рыча от злобы, потребовал, чтобы бойцы сбрили или удалили огнём все волосы, и чтобы перед боем каждому из них Фламин и Гвенол заглянули бы в рот и зад: «И там можно оружие или амулет припрятать». Павел принял это унизительное условие.

Наконец, переговоры кончились, площадка была расчищена, царь Аппий и Гвенол совместно определили счастливый день для поединка, и после восхода солнца к импровизированной арене начали стекаться зрители не только из Рима. Пришли и этруски (больше всего вейян), и союзники, и самниты. Приплыла даже пара кораблей из греческих колоний.

Около арены установили три алтаря: друидов, Неведомого Бога и Марса. На них должны были помолиться главные священники религий, чтобы обеспечить святость Божьего суда для всех. К Евгению вечером перед поединком пришли несколько этрусков (этруски очень недружелюбно относились к кельтам и друидам) и вручили ему благовония.

— Мы знаем, что друиды опоят своих бойцов дурью, которая сделает их нечувствительными к боли и прибавит силы с яростью. Это благовоние для обычных людей — просто запах, а для одурманенных — отрезвление. Вреда оно им не причиняет, но вред, нанесённый дурью, остаётся и, наоборот, лишит их сил. Так что ты лишь восстановишь честность суда Божьего.

Евгений поблагодарил загадочных пришельцев и решил применить снадобье, лишь если сам убедится в жульничестве противников.

Именно так и произошло: остекленевшие глаза и странный запах неопровержимо свидетельствовали о «допинге». Фламин велел своим людям перенести алтарь Неведомого Бога на подветренную часть границы арены. Аппий, почувствовав, что это неспроста, тоже перенёс алтарь Марса. Квинт поделился с ним «благовонием». Гвенол потребовал объяснений.

— Я боюсь вражды между духами, привлечёнными вашим алтарём и нашими. Это принесло бы массу несчастий всем, — дипломатично и непреклонно ответил Евгений. — Поэтому лучше, если алтари будут стоять подальше друг от друга.

Принюхавшись к запаху, Ллер велел своим бойцам держаться подальше от враждебных алтарей. Но одурманенные уже ничего не слышали и ждали лишь сигнала ринуться в бой.

«Вновь Горации против Куриациев» — сыронизировал внутри себя Евгений. — «Только на сей раз без мечей и доспехов, но бой, пожалуй, даже важнее». Он велел своим людям пленных не брать и самим не сдаваться: «Помните, пленников друиды принесут в жертву! А плен для их бойцов намного хуже смерти».

Павел неожиданно вставил в молитву перед боем свой новый гимн:

К священным местам отправляться — излишнее рвенье,

И в рощах друидов бесплодно пустое моленье.

Лишь тот обретёт испытаний земных одоленье,

Кто понял Всевышнего Путь и Его повеленья.

Пустое занятие — мантры бубнить тихогласно,

И слушать священные книги — поверьте, напрасно.

Путь свой одолеет лишь тот, чья душа вся согласна

С Единым, — о нём помышляет вседневно, всечасно.