Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

— Я знаю, что ты считаешь десять чужих воинов слишком малой ценой за гибель одного твоего бойца, — неожиданно уточнил Ганнон.

Евгению пришлось согласиться:

— Если кто-то из наших погибает, уведя за собой в Аид или к лучшей участи, как уж их души заслужили, всего десяток противников, мы его героем не считаем. Правда, когда наши дрались с кельтами, я считал героем того, кто убил одного кельта. Они — равные нам бойцы.

— Сами кельты так не считают, — улыбнулся коротышка.

У Фламина неожиданно зародилось подозрение, что карфагеняне хотят нанять его в качестве полководца вместо провалившегося Кориолана. У него вырвались необдуманные слова:

— Сенаторы, я боец и священник, а не полководец.

Улыбаясь, суффет Бод-Мелькарт бин Гасдрубал сказал:

— Мы убедились в твоей скромности, Фламин. Сильный обычно не хвастлив, так что, возможно, молва не врёт о тебе и твоих бойцах. Славный и великий Карфаген приглашает любого из них в свою армию, назначив ему талант золота за вербовку и талант за год службы. Подвиги оплачиваются дополнительно. А тебя вместе со всеми из твоих учеников и последователей, кого ты пожелаешь взять с собою и кто сам согласится на это, Карфаген готов сделать своими знатными гражданами. Тебе подготовлено поместье, достойное тебя, где ты сможешь молиться своему могущественному богу и готовить новых бойцов. Лучшие юноши из знатных семейств будут считать за честь учиться у тебя и готовы принести обет и служить твоему богу. А вдобавок мы будем покупать тебе за счёт города лучших рабов, чтобы ты тоже готовил из них бойцов, и лучших рабынь для услады тебя и твоих людей. Жрицы Астарты с нетерпением ждут твоих и твоих людей объятий. И те из них, кто уже насладились мужской силой сына твоего, отзываются о ней с восхищением.

Фламина передёрнуло. Оказывается, сын уже вовсю крутит любовные интрижки с местными «девадаси». Правда, чего другого можно было ожидать? Он хотел было вежливо твёрдо отказаться, но суффет предупредил его:

— Чтобы ты полностью обдумал своё решение, мы напоминаем, что по договору с республикой ты наш на год. Год отсчитывается со дня приёма в Сенате, да вдобавок сейчас он високосный, так что в нём тринадцать лун. Пока что ты будешь жить в славном нашем городе, пользоваться как хозяин своим домом и поместьем, учить наших бойцов и тех, кто пожелает и сможет служить твоему богу. Ответ Сенат выслушает через тринадцать месяцев. А почему мы не хотели сделать тебя полководцем, ты увидишь сегодня. Военачальники — такой же расходуемый материал, как наёмники. А ты нам нужен полностью и навсегда.

— А если я всё равно решу вернуться в Рим? — рискнул на прямой и резкий ответ в этой среде хитрецов и интриганов Фламин.

— Мне уже говорили, что твои люди походят на спартанцев. Только они и спартанцы могли бы спросить так, — ответил судья. — Мы дали обет отпустить тебя через год, и мы отпустим с достойной тебя наградой.

Евгений почувствовал, что ответ как минимум с двойным дном. Но заседание закончилось, и его посадили в паланкин (Евгений пытался протестовать и требовать коня) и понесли за город. Впрочем, подумав, Фламин решил, что так лучше: лил страшный ливень и гремел гром. А в паланкине было сухо и уютно.

Вот Авлу, который дожидался на коврике под колоннами Сената (но, впрочем, с полным почётом: ему поставили угощение, рядом с ним сидели и развлекали его разговором знатный юноша и две жрицы Астарты высшего разряда), предложили следовать за отцом на коне, если пожелает. Тот, конечно же, не отказался.

Когда Евгению вежливо сказали выйти из паланкина, дождь уже почти прекратился. И он увидел на кресте распятого Кориолана. Судя по всему, ливень освежил его и позволил собрать остатки сил.

— Пришёл торжествовать победу, Эбуций? — произнёс казнимый.

— Меня привели сюда, чтобы показать, как карфагеняне обходятся с провалившимися полководцами, — безжалостно ответил Фламин. — И ты получаешь по заслугам, подлый убийца матери, жены и детей по приказу блудницы, раб рабыни и шлюхи!

— Велтумна не шлюха. И всё было не так, как рассказывает молва, — покачал головой Гай Марций. — Всё равно эти тайные обряды враждебны твоему Богу. А мои божества меня предали.

— Это потому, что они не божества, а злобные и коварные демоны, слуги Дьявола, — отрезал Евгений. — Я буду молиться за лучшую из возможных участь для твоей души.

Евгений решительно отвернулся. И вдруг заметил, что стражи, с выражением брезгливости на лицах, оттесняют копьями какую-то нищенку. Это оказалась Велтумна, со знаками прогрессирующей проказы на лице и теле.

Из её сбивчивого рассказа Евгений понял, что она пошла по рукам в Карфагене. Но все любовники почему-то быстро в ней разочаровывались. А коварные жрицы Астарты подложили ей покрывало от прокажённой…

До ниточки мокрый Авл подытожил:

— Иногда зло наказывается ещё на этой земле.

После страшного и поучительного зрелища Евгения с Авлом повезли прямо в их поместье.

— А жена? — недовольно буркнул посол.

— Она сейчас занята в обществе самых знатных дам, — с улыбкой ответил начальник караула.

Неплохая, посыпанная щебнем дорога, вившаяся среди отлично возделанных полей, роскошных садов, покрытых пышной растительностью пастбищ и богатых по сравнению с Римом деревень и поместий была длиной около семи миль. Евгений грустно подумал: «Земля обетованная по сравнению с Римом! Течёт молоком и мёдом… И ведь превратили её в такую руки людей. Судя по всему, деревенские жители отнюдь не живут под угрозой постоянных набегов и войн: не боятся строить основательные дома, разбивать виноградники, холить сады, и даже цветы выращивать время, желание и силы есть».

Когда подъехали к загородному поместью, уже стемнело. Перед концом дороги несколько всадников ускакали вперёд, и в воротах поместья Евгения и Авла встретили пара уже знакомых сенаторов, бывших послами в Риме, пара молодых, просто, но богато одетых юношей (видимо, их сыновья или внуки), переводчик, который был в Сенате и в Риме: пленный сабинянин-вольноотпущенник Маркион, и многочисленная челядь.

Магон бин Бод-Астарт распахнул объятия Евгению, которому, вопреки его желанию, подставили руки и помогли спрыгнуть с коня двое слуг. Одновременно он жестом придержал Авла. Видимо, ритуал был отработан. Обняв его и Гисгона, Евгений встал между ними и обернулся к Авлу. Вперёд вышли юноши.

— Представляю вам, высокие гости и, надеюсь, в скором будущем равные нам патриции Карфагена, моего любимого внука Магона бин Бод-Астарта младшего и сына почтеннейшего коллеги Суниата бин Гисгона. Они, Абл бин Эгенни, будут твоими товарищами и введут тебя в круг лучших юношей Священного Отряда.