Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

Пришлось рискнуть, и двинуться самому на мостик. После потери ещё двух бойцов моряки расступились, приглашая Евгения двинуться вперёд и оказаться в их кольце. А боковым зрением Фламин подметил, что Гимилькон еле держится. С диким боевым кличем он сделал вид, что атакует командира, а сам бросился назад и двумя ударами посоха смёл троих, уже сбивших в воду Гимилькона. Теперь терять было нечего, и он вошёл в боевой транс. Когда его отлили водой, он почувствовал. что весь избит, но флаг на месте. Авл не стал входить в транс, а бросился на помощь отцу. Командир вместе с ещё одним моряком пытались перехватить его на мостике, но были моментально опрокинуты в воду. Затем Авл раздробил челюсть одному из нападавших на отца, размозжил колено другому и оставил отца с парой нападавших, вернувшись к защитникам флага. Они не знали, то ли бежать на помощь, то ли по-прежнему защищаться, двое упали под ударами, трое прыгнули в воду. Тем временем отец сломал шею последнему из противников и уже оглядывался вокруг дикими глазами, ища, на кого же ещё напасть. Он мог бы в трансе атаковать даже Авла, но тут его стали отливать водой: чужой флаг был взят.

В итоге среди моряков оказалось семь убитых и десяток тяжело раненых или покалеченных. Гимилькона выловили в бессознательном состоянии, но раны его были не столь тяжелы. Суффет и полководцы остались довольны. Потери моряков их ни капли не расстроили. Венок и драгоценности Авлу преподнесла дочь судьи Анаит. Вот тут Евгений всё понял: Авл весь зарделся после её лёгкого поцелуя.

Когда Авл отошёл, к нему подскочила Зи-Ашт и попыталась ударить. Но он перехватил её руку и поцеловал её, перенося на неё всю страсть по отношению к Анаит. Жрица вся задрожала и обмякла в его объятиях. Психология карфагенян была другая, чем римлян или европейцев. И девушка, и суффет посмеялись и зааплодировали тому, кто ещё раз показал себя настоящим мужчиной.

Евгений и Сияния поздравили Авла с наградой, полученной из рук симпатичной ему девушки. Сын вновь смутился. Тогда отец строго сказал:

— Сейчас тебе нельзя просить руки Анаит и даже ухаживать за ней. Если суффет заметит, что ты более чем неравнодушен к его дочери, он и сенаторы такой «выкуп» за неё возьмут, что на всю жизнь окажемся им обязаны и обратного пути уже не будет. Они торгаши и политики. Пока мы ведём себя по чести и совести, и нам можно прибегать к ответным действиям того же рода. Нужно, чтобы суффет или его жена сами предложили брак. Тогда ты можешь порадоваться, но не так, чтобы сойти с ума от счастья. Если слишком поддашься эмоциям, они тебя уважать не будут. И невеста тоже.

Это не очень понравилось Авлу, но он согласился с отцом.

Жена воспринимала, что каждую вторую ночь с мужем три жрицы, как неизбежное зло: не отдавать же его на растерзание врагине! Тем более, что и у неё теперь каждый раз во время объятий просыпалась неистовая страсть и острое наслаждение.

Через пару дней после «морской битвы» Евгению и Авлу пришлось принимать пополнение учеников. Адмирал Магон чётко сказал им, чтобы они учили воинов и рабов морской битве, а именно абордажу и защите своего корабля. Фламин грустно сказал Авлу наедине:

— Будем готовить пиратов. Но ничего, отработаем метод обучения, вернёмся в Рим и своих научим ещё лучше.

Обволакивание продолжалось. Для Фламина — пиры с знатнейшими и действительно мудрые беседы, обучение жрецами Баала технике духовной защиты. Правда, как только начались элементы магии, Евгений чётко поставил преграду:

— Служащий Богу Единому не имеет права обращаться за помощью к другим богам или к духам и демонам. Помогать им — другое дело. Просить что-то я могу лишь у людей либо у своего небесного патрона.

— Не знал, что твой Бог такой ревнивый, — покачал головой Миркан.

— Он не ревнив. Он строг и справедлив, — чуть-чуть неточно ответил Фламин.

Кроме того, приходилось наблюдать, как украшается алтарь и портик, отметая всё, что могло быть истолковано как идолы или изображение Бога.

Для Авла обволакиванием были гулянки с молодёжью и всё время попадавшаяся ему на пути Анаит, с которой они пока что лишь обменивались улыбками, да однажды он преподнёс ей венок из цветов, а та вновь легонько и целомудренно поцеловала его в щёку, приговорив:

— Ты уже кажешься мне братом.

Такой характеристикой Авл был немало раздосадован. И пришлось жрицам Тиннит объяснять ему, каковы типичные женские уловки невест.

Для Сиянии было приготовлено общество знатных дам, опьяняющая атмосфера роскоши, изящных наслаждений. Через две недели прибыл корабль с Минием и Евгенией. Десятилетняя Евгения попала из аскетической атмосферы и мира жёсткой, а часто и жестокой, учёбы в мир гедонизма и расслабления. Авл и Евгений пытались с нею заниматься. Но у них не получалось. И тогда её отдали на учёбу в храм Тиннит. Как дошло через Авла, жрицы Астарты были просто в бешенстве.

Через месяц после возвращения корабля из Рима явились жрицы Астарты и сообщили, что богиня больше не может ждать. О визите заранее узнали от Зи-Аст, которая уже полностью подпала под власть воли и силы своего любовника. Так что жриц встретили Миркан с другими жрецами высшего уровня.

— Мы, служители Баал-Хамона, согласно договору, должны вместе с нашим богом обеспечить честность поединка. Сейчас наш священный месяц, бог в путешествии, и мы не можем этого делать. Приходите через луну.

— А через луну будет священный месяц Астарты, и она отправится в Финикию, — сверкнула глазами глава делегации жриц. — Но мы ещё вернёмся.

Видимо, потому, что было допущено слишком много ошибок, Фламин не особенно придавал значения сгущающимся тучам. Вместе с Авлом и лучшим из его учеников Гимильконом отрабатывались приёмы абордажа, затем им обучали воинов. Неспособных отправляли, так что остался отряд примерно из двадцати, пополам знатных юношей и государственных рабов, которые обещали стать отличными бойцами. Адмирал Магон был доволен: из свободных вырастут офицеры, из рабов — элитные солдаты.

— Не знаю, как весь Сенат, а я доволен и не считаю, что мы проявили излишнюю щедрость, — сказал он после одной из учебных битв, за чашей вина. — Десять наших офицеров обучат ещё сто карфагенских воинов и офицеров и сто рабов. А те — тысячу бойцов. И всё море, от Финикии до Океана, будет наше. Тартесс не устоит, Тир признает нас старшими и себя колонией.

Чтобы подчеркнуть, что последнее предложение, может быть, шутка, мореплаватель громогласно рассмеялся.

— И карфагенская Тиннит станет выше своей распутной матери, — подхватил Евгений и получил болезненный удар.

— Да будет так! — возгласил Магон и осушил очередной кубок. — Меня подговаривают устроить реальный бой между вашим судёнышком и кораблём наших обычных моряков. Но я отказываюсь: пока ещё рановато. Троих на одного вы бы уже выдержали, но десять на одного точно нет.