Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

Эту оговорку Авл сразу же намотал себе на ус (которого у него не было). Вот значит что будет «экзаменом» и посвящением учеников! Поэтому в домашней мастерской он сделал себе нечто типа гибрида лёгкого кожаного панциря и спасательного жилета, подложив под кожу наполненные воздухом бычьи пузыри. Особенно внимательно он отнёсся к застёжке, тренируясь, чтобы он моментально мог снять с себя броню даже одной рукой, всё равно, правой или левой. Евгений одобрил.

Евгений удивился по поводу жриц девственной богини, которые занимаются (гораздо менее агрессивно и открыто, правда) тем же, что служительницы Астарты. Они сообщили Белет-Шери, и та, уединившись с ним, рассказала историю:

— Ещё двести лет назад, когда Тиннит стала взрослой, она отказалась следовать путям матери своей, которая хотела сделать её своей помощницей и тенью. Она заявила, что недостаточно искусна и не желает позориться рядом с величайшей мастерицей страсти. Мать улыбнулась и послала к ней десяток своих лучших жриц, чтобы те обучили дочь всем тайным искусствам. Но Тиннит вместо этого пробудила у жриц сочувствие к юношам, которые выходят раздавленными, искалеченными или сошедшими с ума из лап Астарты. И с тех пор у нас есть разряд жриц, которые помогают этим злосчастным вновь обрести веру в себя и спасают других жертв неразделённой страсти или женского коварства. А когда Тиннит победит, эти жрицы заменят собой хищниц Астарты.

— Значит, вы и ваша богиня давно уже готовитесь к схватке?

— Что значит для бессмертной богини какая-то сотня лет? — уклонилась от прямого ответа верховная жрица. — А Баал начал склоняться на нашу сторону лишь в последний век. Астарта жалуется, что род людской мельчает, всё меньше мужчин выдерживают атаки её жриц и всё больше умирают или сходят с ума. Мы считаем, что на самом деле её любострастие и кровожадность возрастают, и пора её остановить.

Через месяц после первого морского боя из Рима прибыли двое Рысей и один Волк, решившие наняться в карфагенский флот. Им честно заплатили вербовочные, но от Авла и Фламина отделили. Видимо, пунийцы не хотели складывать все яйца в одну корзину.

Кое-кто молился на алтаре Неведомого Бога, но в целом религия не имела успеха. Даже среди учеников Авла лишь трое стали последователями Бога Единого. Правда, втайне перешла в новую религию Зи-Аст, которой Фламин велел пока что этого не открывать и отпустил ей грех участия в кровавых жертвоприношениях Астарты до момента, когда придёт час открыто исповедовать веру в Бога.

Так прошёл почти год, за который под разными предлогами жрецы Баала ещё дважды отклоняли претензии Астарты. И вот настал день, когда отступать уже было нельзя.

Фламин сидел с жрецами Баала и служительницами Тиннит, потягивая слабое вино с укрепляющим снадобьем и слушая последние наставления. Видно было, что все волнуются. А вот Евгений был спокоен: жребий уже брошен, отступать невозможно.

Сообщили, что кортеж служительниц Астарты приближается к дому Ганнона Предателя. Все поднялись, чтобы встретить соперниц на пороге. В этот момент у «героя дня» дико скрутило живот и он вместо передней помчался в отхожее место. Его бурно пронесло, после чего служанка обмыла его и почему-то ойкнула. Евгению было не до того, он помчался занимать своё место в «строю». Через минут десять ритуала обмена вежливыми поздравлениями, ещё до перехода к молитвам, опять наступила резь в животе, и он скрылся, вместо того, чтобы выслушивать молитву Астарте. Чуть не взлетев на воздух от реактивной струи, он, чувствуя себя очень неловко, побрёл в переднюю, но его опередил врач:

— У Фламина кровавый понос! Он тяжело заболел, и его нужно немедленно отнести в дальнюю комнату и лечить. Никто не подходите к нему!

Болезнь оказалась исключительно тяжёлой. К исходу ночи полностью вымотанный Евгений, которого пичкали подсоленной водой и всё время укрывали тело влажными простынями, чтобы уменьшить обезвоживание, потерял сознание. Неделю он был между жизнью и смертью, а затем пошёл на поправку. Но лишь через пять дней после этого ему разрешили разговаривать с людьми, правда, отделив их от кровати больного занавесью.

Первыми явились Миркан и Белет-Шери.

— Трусливая и подлая богиня почувствовала опасность поражения и её служительница Зи-Аст, которая вилась всё время рядом, подсыпала отравы и заразы в вино! Ты одновременно оказался и больным, и отравленным, но не смертельно, а так, чтобы, если помрёшь, смерть можно было бы списать на позорную болезнь. — витийствовал жрец Баала.

— Мы рассказываем всем о подлости и нечестности служительниц Астарты, — добавила Белет-Шери. — И простые люди слушают нас.

За этими словами крылось, что отнюдь не все и что знать в основном другого мнения. А самому больному показалась неправдоподобной измена любовницы Авла.

— Вы доказали предательство Зи-Аст?

— Нет. Эта коварная сука скрылась, ни мы, ни, сколько мы знаем, служительницы Астарты не нашли её. Но бегство в таком случае — признание вины, — ответил Миркан.

Для Евгения это было не совсем очевидно, тем более, что болезнь исцелила его ум и душу: лопнула паутина. Он теперь искренне каялся в множестве ошибок и грехов, чуть было полностью не своротивших его с Пути Божиего.

— Ещё раз повторяю: вы уверены, что это именно она? Что это не случайное совпадение? Или же предатель другой?

— Уверены, — в один голос сказали жрец и жрица.

Больной про себя решил, что его на самом деле спасла Судьба. Рука Божия самым позорным, но благодатным, образом отвратила от него страшную опасность (теперь-то Фламин понимал, насколько малы были его шансы победить и насколько гибельным был бы ЛЮБОЙ исход поединка). Но и в этом полной уверенности не было. А в целом он ругал себя в мыслях:

«Совсем разучился быть человеком подлого и коварного XXI века! Стал наивным и прямолинейным римлянином! Меня запутали полностью, использовали как пешку в своих играх, а теперь могут пожертвовать её».

Сияния, пришедшая второй, оптимизма не добавила. Она рыдала: её теперь нигде не принимают, при встречах не замечают, простой народ над нею смеётся. Она даже из дома боится выходить.

— Даже Ад-Гербал теперь дерзит в глаза и не слушает моих приказаний. Он прямо назвал меня женой краткосрочного арендатора.

Затем явился Авл, не слушая возражений врача, сорвал занавесь и предстал в полной красе: со свежей, не успевшей ещё зарубцеваться раной на лице, порезами и большущими кровоподтёками на руках и ногах, хромающий на левую ногу.

— Было сражение. Нас было двадцать. Мы должны были взять судно с командой человек двести. Но самого-то главного мы не знали. Эти коварные и вероломные пунийцы в команду добавили трёх наших римлян. Сражались настоящим оружием, только прыгнувших в воду запрещалось добивать и вокруг плавали лодки и ныряльщики. Мы проиграли, хотя вывели из строя человек сто врагов.