Александр Харников - Дунайские волны

– Миссис Катберт?! Здравствуйте. Вы меня не помните? Я Алекс Емельянов.

Я вспомнила, где я его видела – на помолвке моей Мейбел. По ее словам, он заботился о ней сразу после того, как мою девочку выудили из воды. А сейчас Алекс деловито осмотрел Джона, сделал ему пару каких-то уколов, после чего сказал:

– Значит, так. Мистер Катберт нуждается в срочной операции. Мы доставим его на «Смольный», где ему ее сделают. Скоро подойдут два госпитальных парохода – их переоборудовали из трофеев, захваченных при Бомарзунде, – и мы отправим его в Петербург для дальнейшего лечения.

– А я?

– Естественно, вы тоже отправитесь с мужем.

– Алекс, скажите, а вы сможете спасти ногу Джону?

– Конечно, сможем, миссис Катберт, у вашего сына был перелом похуже, а он скоро уже будет ходить и даже танцевать. Но лечение вашего мужа продлится несколько недель, а то и месяцев.

– Я все оплачу!

Алекс улыбнулся:

– Мы за лечение пострадавших от террористов (я еще подумала, что это за слово такое?) денег не берем. Сейчас подойдут ребята с носилками для мистера Катберта, если хотите, вы можете отправиться вместе с ним…

Тут вдруг подал голос молодой датчанин из Королевской мануфактуры. Алекс переспросил у него на незнакомом мне языке, но тот радостно закивал и что-то ответил. Через две минуты Алекс сказал мне:

– Господин Магнуссон, к счастью, говорит по-немецки. Он говорит, что возьмет ваши ящики обратно и привезет их вам перед вашим отправлением в Петербург. Более того, он готов помочь нам подвезти вашего мужа к шлюпке. Коляска с рессорами, так что ход будет мягким. Пойдемте!

Алекс и молодой Магнуссон сгрузили ящики и поставили их у дымящихся развалин гостиницы, после чего бережно положили на бричку Джона и молодую женщину, которой Алекс оказывал помощь до нас. Я побрела вслед за повозкой к причалу.

26 октября 1854 года.

Оранжерея Кенсингтонского дворца

Виктория, королева Соединенного королевства Великобритании и Ирландии, Генри Джон Темпл, 3-й виконт Пальмерстон, премьер-министр Соединенного королевства Великобритании и Ирландии

– Виконт, я бы пригласила вас на прогулку в парк, но при таком дожде лучше будет, если мы посидим здесь, в оранжерее, – улыбнулась Виктория. – Я приказала подать сюда послеобеденный чай.

– Ваше величество, – почтительно склонил голову Пальмерстон, – мне кажется, что в парке нас могли бы подслушать, даже если он и закрыт сегодня для публики. Ведь та информация, которой я хотел бы поделиться с вашим величеством, не для посторонних ушей.

– Вы меня заинтриговали, виконт, – кокетливо произнесла королева. – Тогда давайте немного подождем, лакеи должны уже закончить сервировать столик. Джон, – Виктория повернулась к одному из слуг, высокому и худощавому мужчине с пышными бакенбардами, – проследите, чтобы никто нас не потревожил. Если вы мне понадобитесь, то я позвоню в колокольчик.

Джон поклонился и сказал с шотландским акцентом:

– Да, ваше величество. Позвольте налить вам чаю. И вам, виконт.

Еще раз поклонившись, он вышел.

Пальмерстон улыбнулся уголками губ. Граф Дарби, один из его предшественников на посту премьер-министра, завел в свое время информаторов среди слуг, и двое из них сами пришли к Пальмерстону и согласились, за небольшое вознаграждение, работать теперь на него.

Первое, что узнал Пальмерстон, это то, что за глаза Виктория его очень не любит и обзывает «несносным старикашкой». Его это забавляло, не более того – куда она без него денется? А вот ее отношения с мужем и детьми оказались далеки от того идеала, каковым их представляла английская пресса.

Оказалось, что если на публике Виктория и Альберт были практически идеальной парой, то на самом деле Альберт боялся свою венценосную супругу как огня, и даже не раз сетовал своему камердинеру, что он опасается, что от своего деда, короля Георга III, она унаследовала безумие.

Частых вспышек беспричинного гнева боялись не только слуги, но и сам Альфред, а к детям она была весьма холодна. А вот «сам процесс» она любила, что никак не соответствовало моральному облику английской леди девятнадцатого века, и уж тем более королевы. Альфред жаловался, что, когда они с Викторией вместе, ему приходится удовлетворять ее похоть каждый день, иногда по два или три раза подряд.

Да, когда Альфред был при ней, она на других и не смотрела. Но он проводил немало времени вдали от своей порфироносной супруги, причем непременно в компании других мужчин.

Не так давно принц-консорт начал проводить все больше и больше времени подальше от Виктории, якобы по причине пошатнувшегося здоровья. Но любовниц у него не было – его высочество женщины действительно не интересовали, и он чувствовал себя в их компании весьма скованно. Более того, с детства он предпочитал компанию других мужчин, хотя о том, какую форму это принимает, Пальмерстон не знал – об этом камердинер его высочества не распространялся.

И если они с Викторией расставались более чем на два-три дня, то она нередко уединялась с Джоном Брауном. Конечно, среди придворных иногда шутили, что Джон замещает принца-консорта в спальне королевы в тех случаях, когда последний не имеет возможности исполнять свои супружеские обязанности. Впрочем, даже если это было правдой, то нужно отдать Виктории должное – она, как и ее далекая предшественница на этом посту, «королева-девственница» Елизавета Тюдор, умела держать своих фаворитов в узде.

Говорить же об этом вслух было равносильно политическому самоубийству, а то и, глядишь, самоубийству вполне реальному – ведь никто не отменял закона об оскорблении Величества, хотя на практике он применялся достаточно редко. Но пост премьер-министра Пальмерстону терять не хотелось, тем более по таким пустякам. Ведь Виктория могла рассвирепеть, даже если бы ей только почудилось, что он осведомлен о ее любовных похождениях. Поэтому он сразу перешел к тому, что привело его сегодня на встречу с королевой:

– Ваше величество, я просил вас именно о частной аудиенции, потому что у меня возникло впечатление, что государственные секреты достаточно быстро попадают к нашему неприятелю. Хотя, конечно, лично я уважаю Томаса Беста Джарвиса, директора нашей «Службы топографии и статистики», – тут он позволил себе небольшую ухмылку. Виктория, тоже понимающе кивнула – даже русские знали о том, что эта «Служба» помимо топографии и статистики занимается еще и шпионажем.

Затем Виктория снова стала серьезной и посмотрела на Пальмерстона:

– Виконт, рассказывайте, не тяните время. Чего именно вы добились?

– Вы помните Чарльза Каттлея? Того самого, который служил нашим консулом в Керчи и которого русские выслали после объявления им войны.