Александр Осин - Государь поневоле

А пока Капитан рассказывал, я легонько накатил и носком поднял мяч с земли. Правда, смог набить не больше пяти раз. Тяжеловат мяч, да и ноги не совсем мои, а сапоги чересчур мягки. Пётр выглядывал из подсознания пытаясь понять, чему так обрадовался вселенец. Времени объясняться с ним не было — только чуток приоткрыл память об игре. А сам уже нетерпеливо бросил Капитану:

— Фёдор, встань, не томи! Дай разок ударю.

Тот скинул летний кафтан и, оставшись в одной рубахе, потрусил к ближайшим воротам. Я подвёл мяч на позицию, приноравливаясь. Тоже скинул верхний кафтан прямо на землю. Ещё немного подкатил и метров с десяти пробил. Ворота были вроде как немного меньше стандарта. Не помнил — почувствовал. Попал я ровненько в девятку, а Капитан сумел дотянуться, только не удержал. Мяч, скользнув по его ладоням ударился в перекладину и отскочил в ещё не натянутую как следует сетку. Блааа!!! Как хорошо-то! Вот чего мне здесь для счастья не хватало!

Радость настолько переполняла меня, что я даже потерял контроль над сознанием носителя. Хорошо, что быстро спохватился. Возможно, ребенок что-то и подсмотрел из моих воспоминаний, только это не как не отразилось на нашем сосуществовании. Я же впервые с момента появления в этом мире полностью отдался нахлынувшему чувству. Пробил ещё пару раз пока смог обуздать эмоции.

Наши с Апраксиным упражнения естественно не остались незамеченными. К "полю" потянулись "робяты" с удивлением высматривая, чему так обрадовался государь. Мужики тоже столпились недалеко за воротами, нахмуренно ожидая, когда им дадут возможность завершить работу.

Капитан подошёл ко мне, неся в руках мяч.

— Нет, без перчаток всё же не постоишь. Даже от подростка прилетает хорошо.

— А почему поле не на траве, Фёдор Матвеевич? — поинтересовался я.

— Так государь, сам оцени качество мяча. Да и ненадолго местная трава будет на поле. Пока так побалуемся.

— А мяч не лопнет? Ещё один есть?

— Мы десяток сделали. Этот самый удачный. Ну что попробуем играть, государь?

— Спрашиваешь! Дай рассказывай "робятам" что и как.

И капитан, подозвав личный состав, объяснил правила игры. Потешные насторожено слушали. Вопросов не было. Кое-как распределили всех по командам. Народу хватило почти на два состава и мне, и Капитану. Апраксин опять повторил краткий инструктаж и развёл игроков на поле. Лишних расставили по кромке. Кинули жребий, и я ввёл мяч в игру.

"Нда-аа. Можно было в одиночку с Капитаном гонять. Как телята за мамкой стадом ходят за мячом!" Я поначалу старался не выбиваться из общей толпы. То же самое делал и Фёдор. Минут с двадцать так топтались гурьбой. Счёт скоро стал 7:1 в пользу царской команды. И это не мудрено, все противники, кроме Апраксина, старательно избегали столкновения с государем, а вратарь вообще чуть ли не пыль перед мячом сметал, когда я бил по воротам. Удовольствие от игры быстро пропало. Сложностей никаких — основной задачей было дойти до ворот и ударить. А ещё и некоторые из игроков стали выделять противников по родовым признакам. Пришлось озвучить повеление быть в игре без чинов и родами не считаться. Второй тайм пошёл чуть лучше. Но вратари и у меня, и у Капитана хлопали ушами. Зато Апраксину удалось почти догнать меня по голам — я дал поиграть ребенку. Появилась первая травма: Лешка Одоевский мимо мяча промахнулся, да в ногу Андрею Голицыну попал. Тот взвыл диким бегемотом. Снова остановка матча. Капитан сам осмотрел травму. По причине того, что сапоги были у нас не такие и тяжёлые, а бил Лёлик слабо, серьёзных последствий не возникло. После этого занятие перешло в стадию "индивидуально-груповой" тренировки. Опять царю пришлось ассистировать, показывая как бить, как пасс отдавать, как вести и как отбирать мяч. А потешные уже разбившись в кучки по 4–5 человек стали пытаться повторить. Через часок, уже на закате еще немного поиграли. Ну, стало чутка получше, но всё-таки я осознал, что ещё понадобится много времени, для обучения местных недорослей великой игре хотя бы на уровне дворовых команд.

С этого дня каждый вечер, если не было дождя, мы играли в футбол. Свободные от игры робяты тренировались на прилегающем к дворцу лугу. Постепенно новая забава захватывала потешных. Выявились лидеры игры. Ими стали Никита Хрущёв и Петька Ржевский. Оба достаточно рослые на фоне остальных, оба предпочитали роль опорного защитника, при этом, не стесняясь ходить к чужим воротам. Их игра уже как-то напоминала то, что удаётся школьникам 5–6 классов моего времени.

Где-то к концу футбольной недели к полю вышла царица с дочерью. Дворцовая свита Натальи Кирилловны стала совсем малочисленна — лишь три старых боярыни и пара дворянок-приживалок, все больше какие-то непонятные бабки из худых, малоизвестных фамилий. Все они, и благородные, и худородные, дружно не одобрили такого пустого времяпрепровождения, что и не преминули выразить громким нашептыванием государыне. Отметил для себя, что та от них просто отмахнулась. Видно полагала, раз сыну нравилось забава, то и ладно. Царица глядела на топтавшихся на поле потешных растерянно, не находя государя и не проявляя интереса к новой забаве. Наташка же, напротив, следила за игрой очень внимательно, всем видом выдавая знакомство с правилами. Хорошо, если это было заметно только мне и Капитану. А сестра даже пару раз вскрикнула в особо острые моменты, за что и получила осуждение от матушкиной компании. Царевна обиделась, отошла в сторону. Тут я заметил, что она слишком часто подглядывает на разминавшегося у края поля Хруща, и поспешил замениться.

— Аникита, дуй за меня! Притомился. — Отправил я того в игру.

— Как скажешь, Пётр Алексеевич. — Он легко поклонился мне, потом царевне и выбежал на поле.

Я устало подошёл Наташе.

— Поздорову ли, сестрица?

— Поздорову, Петя.

— Что это ты, свет моих очей, на Никитку глаз положила?

Царевна тихонько фыркнула:

— Вот ещё! Мне только десятый годок пошёл. Рановато ещё. Да и на кого? На Никитку? Он же глуп.

— Зато ростом вышел, спаситель твой. С того ли дня, с пожару, приметила?

— Эку нелепицу ты сказываешь, братец. Что ж с того, упала я тогда на него? Постой? Не ревнуешь ли ты часом?

— Ну уж нет, сестрица. Только ты таким взглядом его одарила… — Даже не понял, я это сказал или Пётр. Решил опять отстраниться, давая ребенку волю пообщаться.

— Молчи! Сам посидел бы в тереме! Играешься со своими потешными, а меня позабыл! На реку не зовёшь, нового ничего не рассказываешь! Кругом меня одни старухи. Дочек бояре своих мне вовсе не шлют. Только тетка Евдокия боле по возрасту сродна, да тупа она как пробка — совсем на матушку не походит. Будто и не сестра вовсе! Матушка всё кручинится — по Кремлю скучает. Сидит с приживалками своими сплетничает. И меня никуда не пускает. Вот насилу уговорила её на луг выйти — на игры ваши смотреть.