В. Бирюк - Герцогиня

— О-ой… Томно мне. Жарко. Тяжко. Тянет. Бо-оязно. Не могу больше.

— "Больше"? Да ты только начала. Ты и в десятеро вынести можешь. Ласки. Любви. Силы своей не знаешь, не пробовала.

— Я умру.

— Эка новость. Умрут — все. Но с разным удовольствием. Неужто ты своего господина, Ванечку, "Огненного Волка", так не полюбленным и оставишь? Он на твой могилке всплакнёт. Да тут же другими бабами да девкам утешен будет. Ты этого хочешь?

— Нет! Пусть сгорю. В жаре любовном.

"…если огненный змей полюбит девицу, то его зазноба неисцелима вовек. Такой зазнобы ни отчитать, ни отговорить никто не берется…".

— Чего тебе хочется? Чтобы он сделал.

Ну, Ваня, ты и спросил! Так она и скажет.

Скажет. Что-то из крепко вбитого. Вроде: пусть зашлёт сватов к батюшке.

Святорусские аристократки вовсе не всякая там деревенщина-посельщина, не девки-смердячки.

Не-не-не! Хвостов, рогов, крыльев… нет. В нужнике — как у всех. А вот остальное… Всё, что касается общения людей, относится к культурной сфере, регулируется и контролируется социумом. Вот этим — сословно-средневеково-религиозным. Чем выше сословная группа, к которой принадлежит конкретная особь, тем жёстче рамки допустимого, требования обязательной ритуальности. Поскольку ритуалы и являются видимой частью социальности.

Вполне обритуалены и "брачные танцы" хомнутых сапиенсом. Что говорить, как стоять, куда смотреть… Если в крестьянских семьях нет времени на вбивание в "подрастающую поросль" конкретных вычурно-изощрённых притопов-прихлопов, то в аристократии за следованием обычаям следят крепко. Боярышня или боярыня может спроста сказать чего она хочет — яблоко или вишню — только служанке. Может — обращаясь к мужу, отцу. С его прежде испрошенного дозволения:

— Дозволь спросить батюшка?

— Чё те?

— Дозволь по садочку погуляти, яблочков наливных посрывати.

Как собак приучают электрическим током не брать ничего у чужих — я вспоминал. Здесь тока нет, здесь — кулак, палка, нагайка. Понятно, что породистых учат лучше. Беспородные… по-свободнее, так бегают. Их не специально нанятые дрессировщики с воспитателями-наставниками-надсмоторщиками, им родители милые да жизнь мозги рихтует.

По нашей теме чего-то просить… Да хоть обозначить собственные предпочтения! — Допустимы: глубокий вздох, случайный взгляд, мимолётная гримаска… Словами? — Грех. Разврат, непристойность и блудодейство. Наказуемые господом нашим Иисусом Христом на небе, и людьми добрыми русскими на земле.

Первые британские переводы Камасутры, изданные в пуританском обществе, использовали выражения типа: "она указывает взглядом". Хотя, по контексту, глаза дамы давно уже закрыты. Только через полтора столетия "британские академики" позволили себе перевести "ближе к тексту".

Целомудренность русских, даже и матерных, частушек, постоянно отмечается филологами. Да и как конкретно применить в качестве инструкции, например, такое:

Очень эротично. Если вы знаете о чём речь. В смысле — ваша рука уже в гипсе. А как у девушек рёбрышки потрескивают… волнующе!

— Я… я не знаю… пусть он… поцелует…

Всё. Предел. "Её ланиты багровеют и сердце плавится в груди". От смелости и истомы.

Так это уже! Уже "третий карман":

Граница допустимого, пристойного. В её нынешнем понимании.

То, что для крестьянки, выросшей в общей избе, в "гуще народной" во всех её проявлениях — "тонкий намёк на толстые обстоятельства", то для аристократки, отделённой от "подлого сословия" и реальности жизни стенами светлицы да служанками — туманные, томные, неясные звуки.

— Можно… неужели?… с милым… о-ох… целоваться… о-о-о…

Дальше реакция в форме вздохов и взглядов. В аварийных ситуациях — вопли.

Надеюсь, вопить не будет. Если угадаю правильно. "Русская рулетка" — это исконно-посконно.

— Чтоб поцеловал, говоришь? — Сща сделаю.

— А… а как же? Ты Ванечке скажешь? Что я… что хотела. Чтобы он поцеловал? Ой! Нет! Не надо! Он про меня плохо подумает! Он…

— Успокойся. Он — это я, я — это он.

— К-как это?

— Х-ха… Не положено разглашать. По высочайшему. Но тебе… Только смотри — никому! "Имя ему легион" — помнишь? Сорок тысяч бесов вселились в человека. В бесноватого. Потом их в свиней отселили. Кто такие бесы? — падшие ангелы. Восставшие, низвергнутые и поражённые. В правах. Лишены права на свободное перемещение, пристойное питание, комфортное проживание и бездельное существование. Но не права вселения. Ты ж не думаешь, что Господь, сокрушив мятежников, даровал им дополнительные бонусы и привилегии? Так что, право вселения есть у всех нас. Бывают люди одержимые бесом, бывают — одержимые ангелом.

Великолепно. Девочка чуть остыла. Дыхание выровнялось, рёбра ходить ходуном перестали. Слишком быстрая реакция. Не, мне-то лично… уже давно. Но ей… Вспыхнет как бумага папиросная и в пепел.

Кайф надо грести ложкой. А не топиться в нём насмерть. Чуть притормозим, чуть отступим. И — снова. И — опять. Как на Руси рабочие артели с бабами играются: "Подёрнем-подёрнем… Да ухнем".

Я про тех "баб", которые в копрах. А вы про что подумали?

Слушает. Успокаивается. Румянец чуть теряет яркость. Тепло из подкожных сосудов уходит глубже. Согревая мышцы, чрево, лоно…

"Как много нам открытий чудных готовит…" движение жидкостей в женском теле.

Я знаю, о чём вы подумали при слове "открытие". "Чудное" — согласен. Но спешить — не надо. Надо — "готовить".

— Вот смотри. Я подхожу к твоему Ванечке. Оп-па. И мы с ним — одно. Слились. Твой желанный "Змей Огненный Волк", твой господин "Зверь Лютый" и твой ангел-хранитель. Мы теперь — один. И каждый — все. Про единосущую Троицу слышала? — сходный фокус. Трое в одном флаконе. С тобой чьим голосом разговаривать?

— Я… ну… не знаю…

— Тогда лежи спокойно, ничего не бойся, с ничего не дёргайся. Головку запрокинь, глазки закрой, ручкой-ножкой не шевели. В себя смотри, себя слушай. Наслаждайся.

— А… а ты? Ой… Вы…

— А мы тебя… поцелуем. Хором. Разом. В уста сахарные.

"Трое в одной лодке, не считая собаки". Монморанси не считаем. Ввиду отсутствия. Может, и "Огненный Волк" на что сгодится? Классический вопрос "Третьим будешь?" — утратил актуальность. Поскольку — уже.

Ваня! Кончай словоблудием заниматься, переходи к блудоделию.

И я устремился к исполнению фольклорного: "От его поцелуев горит красна девица румяной зарей, от его приветов цветет красна девица красным солнышком!".

Раньше как-то не вполне понимал глубокий смысл анекдота с ключевой фразой: "Привет, привет, большо-о-ой привет, и утром два привета…". А оно вон откуда! От "цветет красна девица". А жо поделаешь? Непрерывность русской культуры вполне выражается и в фольке третьего тысячелетия.