В. Бирюк - Герцогиня

Злоба, казалось, сочилась с этого, ещё минуту назад милого, доброжелательного лица.

— А… Нет… Что вы…?!

Договорить ей не дали. Мужчина ответил на недосказанный вопрос:

— Мы — заправляем. Шарфик в ротик. Чтобы всё чинно, тихо, благородно…

Спокойный, рассудительный голос мужчины сбивал с толку. Ростислава в растерянности замерла на секунду. Потом снова забилась. Но было уже поздно: ком ткани плотно забил гортань.

— А теперь мы тоже заправим. Но не шарфик. И не в ротик.

Она вдруг осознала, что лежит на земле с раздвинутыми ногами, между которыми на коленях стоит этот… рассудительный баритон, который там что-то делает со своей одеждой. Попыталась отодвинуться, встать на мостик, ударить пяткой… Тяжёлая туша мужчины рухнула на неё, сбивая дыхание. А острая разрывающая боль вошла в низ живота.

— Знаешь, Кло, а она не шлюха. У неё уже, чем у тебя.

— Меньше болтай, братец! Продери её! Покрепче! До самых кишок.

Мужчина улёгся поудобнее, прижимая к земле всем телом, чуть сдвинув голову, так чтобы было удобно разглядывать вблизи повёрнутое к нему лицо женщины с катящимися слезами и кляпом во рту. Запустив руку между телами, ухватил её за грудь. Принялся мять, щипать, толкать, исполняя вековечные хомнуто-сапиеснские движения, успевая попутно проводить разъяснительную работу.

— Дурочка. Как ты могла подумать, что какая-то заезжая принцесса, пусть бы и с сундуками золота, может стать у нас герцогиней? Влезть в постель ко Льву на ночку — легко. Даже на месячишко. Но церковный брак… Когда Лев трахнул Кло, когда надул ей брюхо — мы с отцом терпели. Как только не трепали славное имя графов Блискастеля, каких только насмешек мы не слышали. Сколько пришлось вынести бедной Клотильде под этим боровом. Родить ему ребёнка. Был бы мальчик… А так… Лев собирался после брака с Анжуйкой перевести Блискастель из лена в аллод. Наш аллод! Вечное наследственное владение! А Кло осталась бы здесь, на случай. И тут ты с твоей матушкой. Лев сразу завилял. Кло он прогонит, нам подарки подарит. Какие-то ошмётки. Из-за тебя. Тебя здесь быть не должно. Должна исчезнуть. Сама. Быстро. О! О! Майн готт!

Завершив, в стиле "отбойного молотка", обычный процесс, мужчина занялся "финальными аккордами": задрал Ростиславе платье ещё выше, довольно покряхтывая, поставил пяток "знаков любви", в просторечии — засосы, на шее и груди. Старательно покусал груди, формируя на нежной белой коже характерные круглые цепочки синих отпечатков. Поднялся. Благодушно поинтересовался:

— Чего разлеглась? Давай поднимайся. Шнель-шнель. Топай отсюда. Из замка и из Саксонии. Убить или сделать с тобой что-нибудь пока нельзя — ты невеста нашего герцога. Будет воспринято как проявление оппозиционности. А мы — верные вассалы. Но если ты — похотливая сучка, готовая почесать свою мохнатку об любое встречное копьецо, то наш государь должен быть предупрежден об этом. А то вдруг ты встанешь герцогиней. И будешь наставлять ему рога налево и направо. Вон, как Кло. Рогатый Лев… забавно.

— Ты что-то разболтался, братец. Ты, русская шлюха! Убирайся! Лауф!

Потрясенная, вздрагивающая от злобных окриков, Ростислава испуганно отползала задом от этих милых саксонских аристократов к стенке. Мужчина никак не мог разобраться со своей перепутавшейся одеждой.

Саксонские панталоны-брё около века назад окончательно перешли в категорию "нижнее бельё", утратили открытое пространство спереди, но сохранили отсутствие пояса — подворачиваются сверху, в отворот вставляется шнурок, который завязывается спереди.

Сходно с некоторыми типами треников 21 века.

Эти панталоны — единственная деталь мужского костюма, которая столетиями отсутствует в женском. Остальные элементы одинаковы, сходны или перемещаются, согласно моде, из женского костюма в мужской и обратно.

В паре со штанами-брэ носят шоссы (чулки), которые цепляют к поясу специальными подвязками ("шоссы с хвостом"). Количество подвязок зависит от стоимости и предназначения костюма — с обычным платьем носят шоссы на одной подвязке, к парадному платью полагаются шоссы с тремя подвязками, украшенными бантиками. Распространены темные (коричневый, карминный, зеленый) или выходные шоссы с горизонтальными полосками из разноцветных лент.

Под удлинившейся одеждой (блио, котта) чулки не видны, но их всё больше украшают, а стоят они всё дороже. Не довольствуясь лучшими шерстяными драпами, шоссы шьют из восточного или венецианского шелка. Барбаросса — счастливый обладатель парадных шоссов из алого атласа с золотой вышивкой, на которые с завистью поглядывает весь двор и иноземные гости. Шоссы закрывают ногу до середины бедра, состоят из двух или трех частей: в первом случае — из носка, похожего на мешочек, и прямой длинной гетры, во втором — из напалечника, подъема и такой же гетры (пятки может не быть).

Позже эта пара (панталоны с чулками) снова вылезут наружу. Панталоны будут укорачиваться и расширяться, давая характерные "дутые шортики" испанцев и французов в 17 в. Или снова сужаться и удлиняться, став, с белыми чулками, кюлотом европейских аристократов. И политическим ярлыком во время Французской революции.

Мужчина в недоумении пытался разобраться в концах своей "упряжи". Продолжая проповедовать полной ужаса слушательнице.

— У тебя час форы. За это время Генрих уйдёт с праздника в спальню. До утра его оттуда не вытащить. Я поднимусь наверх и поделюсь с приятелями прекрасной новостью. О тебе. Русская принцесса — даёт. Каждому. Предлагается и надевается. Я, бедненький, не устоял перед этим диким схизматическим напором. Отымел еретичку. В чём каюсь. Но не жалею. Поскольку дикарка оказалась страстной и искусной. Неистово трудилась передом и задом, истекала соком, глубоко и самозабвенно насаживалась. Что легко подтверждается. Следами моей страсти на твоём костлявом тельце.

Мужчина сокрушённо покачал головой, разглядывая оборвавшийся шнурок. Его сестра раздражённо фыркнула, встала перед ним на колени и сдвинув котту брата принялась искать там подходящую дырку для завязки.

— Понятно, что слабая на передок принцесса в герцогини не годится. Когда Генрих об этом узнает, он тебя выгонит. А лишённая его покровительства, его защиты… Ты просто экзотическая зверушка. На которую, не дожидаясь рога лесничего, можно начать охоту. Сотня дворян, пребывающих ныне в замке, пойдут, дрожа от нетерпения и азарта, тебя искать. Чтобы подтвердить или опровергнуть мои красочные описания твоих прелестей. Найдут. Нас, саксонцев, называют тупыми, но цепкости у нас не отнять.