В. Бирюк - Герцогиня

— Софочка, пойми, у этого герцогишки было тяжелое детство. Его папа, тоже Генрих, но — Гордый, рано дуба дал. В 10 лет мальчик стал сиротинкой. Попал под опеку бабушки. Рихенза такая была. Вдова императора Лотаря. Решительная баба, с опытом гос. деятельности. Когда Лотарь был избран королём Германии, Рихенза стала ему верной помощницей. Сопровождала в Италию. Была посредником в конфликте Лотаря с Гогенштауфенами.

Я продолжал вспоминать эпизоды из истории средневековой Германии, расцвечивая события обрывками гипотетических психологических портретов персонажей. Одновременно двигая тазобедренным. Каждое моё движение вызывало, можно сказать — исторгало, у девушки очередной стон. Она мотала головой, закрыв глаза, сжала кулачки и полностью отдалась… Себе, своим чувствам.

— Мальчик привык слушаться бабушку. Только её энергия и железная воля и сохранили герцогство и владения дома. Ты тоже сильная женщина. И сможешь, напомнив детство, взять его под контроль.

— Не выйдет. Для бабушки я молода, для любовницы — старовата. А без этого… (она кивнула на нашу двигающуюся и все более звучащую фигуру) не получится. Возьмёт герцогёнок за себя эту… Анжуйнутую.

— А ты? В замуж? Герцогиня Софья… звучит.

— В жёны инокиню… не возьмёт. Уж не знаю как там Евпраксия выкрутилась, но у неё пострига не была. И по смыслу: молоденькая, богатенькая, королевишна, деньги, земли, папашка… Не, не перешибить. Да и хаживала я под венец, хватит.

— А в тёщи?

— Что?!

Ростишка издала особенно страстный стон и задёргала ручками. Я погладил девочку по дрожащему животику и предложил потрясённой Софочке рассмотреть эту, столь не оригинальную, перспективу подробнее:

— А что? Выдашь её замуж, в герцогини. Будет своя "ночная кукушка". Да ты и сама… по-куковать сможешь. Между прочим — твоя идея. Именно так ты меня оседлать собиралась. Поработать вдвоём, матушка с доченькой. Захочет молоденькую — вот. Захочет умную — имеется. И обе — красавицы. Вынесешь мужику мозги, замылишь глаза, покрутишь яйца… он только из твоих рук на мир смотреть будет. Этот Генрих — натура впечатлительная, тонко чувствующая. Хочет паломником по святым местам пройтись, в Иерусалим на минуточку сбегать, всякие редкие вещи у себя собирает, льва каменного построил. За что и прозван Генрих Лев. Не за храбрость, а за любовь к прекрасному. А я тебе кучу диковинок дам, он от тебя и отойти пописать не сможет. Ой!

Софья сосредоточенно рассматривала нас. Тут она шагнула вперёд, растолкала мои мои колени и "возложила руки". Типа: благословляю и чудесно исцеляю. Шуйцу-то на живот дочке. А вот десницей… ухватила за мои… мой "дар божий".

— Так говоришь, завести себе зятя, ублажать его с дочкой в очередь и крутить ему яйца?

— Софочка! Осторожно! Я ж не герцог! Мне-то зачем?! С оттудова ничего ж не выкрутиться!!!

— А если попробовать? Вот так.

Ощущения… хотя, в основном, собственная паника от непредсказуемости продолжения. Тут Ростишка тоненько вскрикнула, распахнула на меня глазищи и прошептала:

— Она там… меня… О-о-о!

И глаза у неё закатились.

А я почувствовал, что меня тянут. Ве-е-ерх. Вни-и-з. Факеншит! И — снова. Чёт подташнивает… Укачивает, знаете ли… И ещё раз. Уелбантуриться! Ё! Она задаёт нам темп и амплитуду! У Сивки лучше получалась… Такое выражение властолюбия… у-у-й!.. никогда не встречал.

— Ну и как тебе, зятёк, такие игры?

— Софа! Я тебе не зять! Я…

— А кто? Дочку мою поял. Аж до потери разума. Она вон, уже и себя не чувствуют…

— А тебе завидно? Кончай! Давай о деле.

— Давай. Только ты сам смотри, раньше времени не кончи. Расскажи мне, бабе старой, скудоумной, какого беса ты хочешь от нас избавится, за тридевять земель загнать? В подробностях.

М-мать! Вот же угораздило нарваться на умную женщину! Одна тема: выдать/не выдать Боголюбскому. Другая выдать Ростиславу за Саксонца. Нормальная бы радовалась, что голову сохранить можно. Да ещё такое весьма не худое место предлагают. Герцогские тёщи коровам хвосты не крутят. А эта… змеища… ищет тайный смысл.

Она замедлено, многозначительно улыбаясь, опустилась на пол между моих коленей, показала мне язык — совсем не обидно или дурашливо, а многообещающе, и поглядывая поверх периодически изгибающегося, трепещущего, страстно стонущего тела девушки, принялась управлять нами. Нашими движениями, нашими ощущениями. Внося в процесс… некоторые новые оттенки. Ну просто — море оттенков! В отдельных особо чувствительных точках. Точки — маленькие, а море… о-о-о… такое большое… как бы не захлебнуться… когда волной накрывает…

Вести умную аргументированную геополитическую беседу в таком положении… У-у-ох… Поэтому конспективно.

— Софа, ты идёшь с дочкой в ту Саксонию. Ап-о-ох… Подгребаешь под себя этого герцога-визажиста-пейзажиста-гламурника… Да ой-ёй же…! Женишь его на своей дочке. У-у-й… Берёшь бразды правления. Й-ё-ё…! Не надо так!

— Не надо врать. Зачем это тебе?

— Го-с-споди! Если вы попадётесь Андрею, если он узнает…

— Как я тебе яйца открутила?

— О-ой… Не надо! Короче: мне надо чтобы вы к нему не попали.

— Проще и дешевле нас убить. А ты толкуешь о дальнем походе, свадьбе, диковинок всяких обещаешь…

Факеншит! Я знаю что дешевле! Андрей будет мне благодарен. И озлобится за то, что я помог ему исполнить его долг — убить тебя. Но объяснять это — вызвать иллюзии возможности возвращения.

— А-ай! О-ой… Я хочу… Чтобы ты спасла мир! О-ух…! Не допустила "дранг нах остен"! Да уймись ты! Я правду говорю!

Блин! Как с малым ребёнком! Только переключением внимания. На новую "погремушку" из слов и идей.

В эти десятилетия немцы выходят на берега Балтики. Второй Крестовый поход, христианская проповедь, походы датчан и поляков… После смерти князя бодричей Никлоты Великого его потомки "лягут" под саксонцев. Земли лужичан, мильчан, сорбов, вагров, ободритов, палабов, глинян, варабов, хижан, черезпенян, доленчан, ратарей, вильцов, лютичей… станут Германией, их население в следующем столетии перестанет различать себя по племенам, станет называться немцами.

Чуть поздно исправлять: надо было с Карла Великого или даже раньше. Но "поезд ещё не ушёл", можно попробовать "впрыгнуть в последний вагон".

— Софья! У тебя есть возможность избежать гнева Боголюбского! Получить власть! Сделать дочку герцогиней! Подмять под себя самые большие владения в Германии! Спасти мир! Ё…!

Тут Ростислава снова распахнула глаза. И, наплевав на все произносимые умности (или — глупости? Короче — наплевав) негромко, но задушевно завизжала:

— И-и-и…!

Встала на мостик и резко опустилась. Выбив из меня дух.

Эта — вроде всё. Огребла и радуется. Пока.