Николай Немытов - Курганник

— Выживет, — отмахнулся Зотов. — Надо меньше с духами якшаться, — он подхватил свой клинок, — тогда освященный булат не будет ядом.

Спиридоныч смотрел на ятаган, открыв рот: три креста украшали лезвие, словно вплавленные в него во время ковки. По сути, так и было: Макар отковал брус из разных сортов стали, разрубил его поперек и из трех кусков сложил основу лезвия, как из мозаики.

— Боже святый, — тихо произнес старик, теребя в руках засаленную кепочку. — Как жи ж так, Макарка? Как жи ж так? Ведь она ж дитё исчо неразумное. Ей жи ж жить исчо и жить, дитёв рожать, а она… Еш трешь!

— Ото ж. Эге ж, — в тон ему ответил Зотов. — Одним словом, дура!

Он вздохнул, грустно глядя на бесчувственную девушку.

— Дура-дура-дурище, — приговаривал он, поднимая Любу на руки. — Горе с этими бабами.

Макар внес ее в комнату и положил на диван. Поспешно вернулся на кухню — Спиридоныч сидел за столом, вытирая кепочкой красную взмокшую лысину.

— Столичного гостя не видать? — спросил Зотов.

— Тута. Полощется у колонки.

Макар достал из буфета пол-литровую бутылку, поставил перед Ляпуновым.

— Вот тебе, Спиридоныч. Противоударное средство, так сказать.

Глаза Спиридоныча загорелись интересом. Он деловито откашлялся.

— Чой т ты, Макарка, салатик не доделал? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Доделаешь тут с вами, — пробурчал Макар, разминая пальцами воск. — Набежите толпой: то у вас любовь, то морковь. Дома спокойно не пожрешь за детьми, на базаре — за нищими.

— Тю на тебя, курганник! Сам же ж выпить предложил. А как же ж без закуся?

— Вот и пей, и закусывай, — Зотов поднял указательный палец, — но в комнату чтобы ни одна живая душа не вошла! Понял?

— Никак нечисть выводить будешь? — вытаращив глаза, прошептал Спиридоныч.

— Все-то вы знаете, барин, везде-то вы побывали.

— Страсть-то какая, Макарка, — жалобно произнес Ляпунов. — А ежели оно да это…

— Чтобы не это — сиди, самогон квась. Нечисть пьяных не переносит, — заверил Зотов. — Оно как начальство — одного поля ягоды. — Он усмехнулся, подмигивая старику.

— Да ну тебя, кузнец!

Когда Макар скрылся за дверью, Спиридоныч приложил пухлую ладонь к груди, где под вылинявшей милицейской рубахой висел серебряный крестик.

— С нами крестная сила!

Тут же спохватился: Макар бутылку дать-то дал, а наливать во что?

Спиридоныч на цыпочках прокрался мимо закрытой двери, осторожно залез в буфет — шесть стопочек стояли рядком меж тарелок. Заполучив желаемое, старик вернулся на место. У двери прислушался: вроде курганник чего-то бормочет. Спиридоныч сглотнул, борясь с искушением послушать, но забурчавший не ко времени желудок чуть не выдал его.

— А где народ? — На пороге возник зеленый от рвоты Виктор.

Старик сделал страшное лицо и приложил палец к губам. — Чего? — шепотом спросил Ковалев.

Корча рожи, Спиридоныч замотал головой, силой увлек непонятливого гостя за стол.

— Макарка беса гонять будет, — прохрипел старик, дыша в лицо Виктора.

Ковалев отшатнулся — запах гнилых зубов едва вновь не вывернул его наизнанку.

— Это как?

— Тют ты! — вырвалось у Спиридоныча. Он быстро закрыл рот ладонью, покосился на дверь. — Крестом, ясное дело. Крестом да святой водой.

Федор Спиридоныч Ляпунов налил себе самогона. Ковалев усмехнулся, воротя нос от запаха спиртного, — у каждого своя святая вода. Спиридоныч расценил его усмешку как недоверие.

— Зря смеешься. — Он закатил глаза. — Прости, Господи, меня, грешного, — и, выдохнув в сторону, одним махом осушил стопочку.

— Живете в том городе, — морщась, просипел старик, — горя не знаете.

Спиридоныч уткнулся носом в потную кепку, занюхивая первую.

— Э-эх! — с облегчением выдохнул он, смачно захрустел щепотью салата из миски. — От Макарка беса из Любки вышибет, глядишь, и поладят.

— Ты чего мелешь, дед? А Лиза? Сомневаюсь, чтобы Зот… Макар отвернулся от нее.

Спиридоныч цыкнул зубом:

— Видал я, как ты на Любку таращишься. — Глаза его хитро прищурились. — Нравится-то краля? Вот и скажи: кто из девок краше?

— Ясное дело, кто… — пробормотал Ковалев.

— Вото ж! А Лизка… — Старик махнул рукой, хлопнул еще одну стопочку. — Чё та Лизка? Чудо кладбищенское. Она с детства с прибабахом была — у-ух! Забористо пошла! — передернул плечами, что тебе цыган. — Все в степь бегала, цветы собирала да в Балкином озере купалась.

— Так там камыш один! Где ж купаться?

— Эт щас камыш! Тада исчо родники били — усек? Пацанва даж рыбу ловила.

— Ну вот! А говоришь, одна Лизка туда бегала.

— Оно конечно, — согласился старик. — Детвора везде нос сует. Тока энту за версту дурочкой дразнили.

Спиридоныч приблизился к Виктору, горячо зашептал:

— А дорожка к тому холму проклятущему — видал! — через погост идет. Ближе к селу-то новое кладбище, а правее, если на курган идти. Там, — Ляпунов оглянулся, словно опасаясь чужих ушей, — старые могилы. Бог весть, с какого времени покойнички лежат. От Лизка возьми в один час да и потеряйся… — Спиридоныч со значением поднял брови, округлив глаза: — С пацанвой на озеро пошла. Ребятня уж вернулась, а ее как не быват! Ну, врозлые стали допытываться, не случилось ли чего, не обидел ли кто девчонку — с пацанов станется! Нет, говорят. Када вертались, знач, до кладбисша вроде шла следом, а после — щезла.

Старик развел руки: таки дела. Перевел дух, принялся выбирать из салата дольки огурца. Виктор отвернулся, чтобы не видеть черную грязь под его ногтями. Спиридоныч, довольно улыбаясь, аккуратненько налил третью и ни с того ни с сего выдал:

— Хе-х! Исчо тот археролог!

Закусывая, он сжевал недорезанную Макаром луковицу вместе с перьями и умял большую часть салата, постанывая от наслаждения.

Брезгливо морщась, Виктор наблюдал за пьянеющим дедом. Мысли старика путались, язык заплетался. Приплел вот какого-то «археролога».

— Кто знает, шо б с девчонкой стало, ежели бы ему в башку не втемяшилось могильные плиты раскапывать, — продолжил плести Спиридоныч.

— Что-то я ни хрена не понимаю, — сердито пробурчал Ковалев.

— Да чё тут понимать, дурья твоя башка? — возмутился старик. — Ен пошел старые могильные плиты копать, шоб знать, знач, какие людишки у нас на погосте схоронены. Ен и нашел Лизку на могиле. Ее солнышком шарахнуло — девчушка и сомлела. А ен откачал ее, знач.

— Да кто ен-то? — терял терпение Виктор.

— Та тихо. — Спиридоныч зашипел, вжимая голову в плечи. — Шо ж ты так орешь? — Он кивнул на дверь. — Ен жи ж и нашел.

— Да кто? — взмолился Виктор.

— Да Макар жи ж.

Ковалев в сердцах сплюнул.

— Они ж с Лизкой два сапога пара. Одна цветочки собирает, другой всяко разно старье копает. Посля ентого случаю друг за дружкой бегали по степи, та шо тебе сайгаки.