Валентин Бабакин - Талисман для героя [СИ, самый полный вариант]

Я пришел. Кроме меня здесь было еще пять человек.

Прапорщик тренировал нас жестко. Впрочем, не тренировал в обычном смысле слова. Обладая молниеносной реакцией, прошибающей силой удара и непредсказуемой техникой боя, он попросту избивал нас поочередно и вместе каждый раз. Когда я высказал недовольство тем, что он ошибочно видит во мне мазохиста и не обучает никаким приемам, то получил ослепляющий удар в лицо, откинувший меня навзничь.

— Запомни! Тебе не нужны чужие приемы боя, — назидательно произнес он, поставив ногу мне на горло. — Усваивая чужие приемы боя, ты теряешь свою индивидуальность и убиваешь себя истинного. Вся сила в тебе. Ты должен обрести свои приемы боя. Я тебе помогу в том. Либо ты будешь испытывать боль, либо проявишь себя. Вставай!

Я встал. Избиение продолжилось.

Через неделю на тренировку не пришли два бойца. Еще через неделю я остался с прапорщиком один на один.

Шло время. Я все еще получал синяки и рассечения. В роте смотрели на меня с усмешками. Избиения продолжались, и вот однажды во время одного из таких издевательств после очередного сшибающего с ног удара во мне будто что-то взорвалось и подкинуло упругой пружиной. Я вдруг ощутил себя сгустком силы, подобной шаровой молнии. Молниеносно отбив серию ударов прапорщика, отпрыгнул назад, и тут же испугался этой силы. Она мгновенно затухла, спряталась где-то внутри за барьерами моего рационального начала. Я вспомнил слова Кожуры о страхе самого себя.

Прапорщик прекратил атаку и усмехнулся.

— Проявился, — произнес он. — Проявился и испугался самого себя истинного. Ничего. Главное, что ты ощутил это состояние истинной силы. Оно к тебе вернется. Иди, отдыхай. Тренировка закончена.

Прапорщик оказался прав. Это состояние вернулось ко мне. Уже через несколько дней я мог управлять им и достойно встречал атаки своего инструктора. При этом мне казалось, что руки сами отбивают удары, не касаясь соперника, будто окутанные невидимыми силовыми полями. Но порой, когда все мое тело растворялось в этих полях и начинало терять форму, я внутренне напрягался и возвращался в привычное мне состояние. Страх полностью потерять себя все еще был в силе.

— Боишься, — усмехался прапорщик. — Боишься потерять разумное мироощущение. Боишься потерять чувство материальности. Запомни — материя это ничто. Материя — это иллюзия. Энергия это все. Энергия это все, что тебя окружает. Все эти формы, что ты видишь, это не более чем проявления и метаморфозы энергии. Ты сам энергия. Твоя энергия взаимодействует с другими энергиями мира. Она взаимодействует со всей вселенной. Чем более ты владеешь собой, тем сильнее влияешь на мир. Тот, кто всецело властен над собой, тот властен над всем миром и становится богом.

— Богом? — переспросил я? — Каким богом? В СССР бога нет.

— Бог есть, — возразил он мне. — Но не тот, который обитает за переплетами религиозных трактатов.

— А какой он? — поинтересовался я и вместо ответа получил ощутимый удар ногой по печени.

— Зачем тебе мои пояснения? — загадочно усмехнулся прапорщик. — Однажды ты его явно почувствуешь сам, как ощутил этот удар. А теперь не отвлекайся на пустые философские измышления, курсант!

Я стиснул зубы и, молча, продолжил учебный бой.

Мы увеличили количество занятий и тренировались в лесу, на скалах, на болоте, в развалинах зданий. Он учил меня биться с завязанными глазами и скрученными веревкой руками.

Он учил меня выживать в любой ситуации.

В середине июля наши тренировки прекратились. Как потом мне и стало известно, прапорщика перевели куда-то на север под Мурманск в какую-то особую команду.

На его место пока никто не пришел.

В первый день августа полковник Зверев построил весь полк на плацу и объявил, что с сегодняшнего дня и всю неделю в части будут проходить съемки документального фильма под названием «Комиссары». Фильм снимается под руководством заслуженного деятеля искусств СССР знаменитого советского режиссера — документалиста Алексея Учителя.

— Сейчас для съемок фильма будут названы лучшие бойцы нашего полка, — объявил командир. — Они покажут в кадрах этого кинофильма, на что способны советские мотострелки. Товарищ Гречишников, огласите список лучших воинов нашего полка.

Начальник штаба полка подполковник Гречишников заглянул в лист бумаги и зычным голосом озвучил фамилии курсантов.

Я оказался первым в этом списке. Вторым был Роман. Третьим оказался Кожура. Всего же в список попали около пятидесяти бойцов из разных рот и взводов.

Уже вскоре мы в полном боевом облачении прибыли на учебное поле. Над полем курились черные дымы, а на его краю урчали двигателями пять боевых машин пехоты «Харза-117М». Это были самые новейшие модели боевых машин. Насколько я знал, они даже еще не вошли в серийное производство. Откуда они здесь?

Эти «коробочки» благодаря своему вооружению и маневренности, могли успешно вести борьбу с тяжелой боевой техникой, воздушными целями и живой силой противника.

Всем нашим воинством руководил командир второго взвода нашей роты старший лейтенант Улямаев. Он построил нас в две шеренги у кромки леса.

Вскоре на дороге, ведущей из части, появился бронированный вездеход командира полка. Вслед за ним катился небольшой автобус. Вездеход и автобус остановились напротив нашего строя. На борту автобуса крупными синими буквами красовалась надпись «Ленфильм».

— Смирно! — завопил Улямаев при виде командира полка, вышедшего из вездехода. — Товарищ полковник! Лучшие бойцы полка имени Ленинского комсомола построены. Все, как один готовы показать свои способности и навыки военного искусства, обретенные в нашей доблестной части, не только советскому зрителю, но и всему миру!

— Вольно! — небрежно махнул рукой Зверев и торжественно вскинул голову. — Товарищи бойцы! Сейчас вы перед объективами кинокамер покажете боевое развертывание и атаку советских мотострелков. Вы должны смело пойти в атаку так, чтобы у зрителей дух захватило от полной уверенности в том, что советские воины сметут на своем пути любого врага. После высадки из машин на ходу вы устремитесь вперед в едином порыве…

Пока он говорил, из автобуса вышла съемочная группа из семи человек. Среди них сразу можно было определить главного. Он был одет в простой спортивный костюм, но в отличие от всех остальных, загруженных тем или иным оборудованием для съемок кино, был налегке.

Окинул взглядом поле. Что-то сказал человеку с кинокамерой на плече, и тот направил её объектив в нашу сторону.