Валентин Бабакин - Талисман для героя [СИ, самый полный вариант]

— Все, прекратить! — гаркнул я. — У нас нет другого выхода. Дуров! Поведешь самолет! Кожура! Помоги перенести раненую!

Подхватываем Шейлу, заносим по трапу в самолет. Усаживаем в кресло. Откидываю его спинку, чтобы раненой было удобнее.

— Извините, мадам, — виновато бормочет Кожура. — Херню спорол. Нервы ни к черту.

— Это да, бывать и херня, — едва слышно шепчет Шейла. По всему видать силы покидают ее.

Складываем оружие в проходе.

Роман идет в кабину пилотов.

— Оставайся с ней, — говорю Кожуре.

Следую за Романом. Захожу в кабину. Там два кресла. Напротив них штурвалы. Роман уже сидит за одним из них. Устраиваюсь по соседству. Кресло мягко подхватывает меня, обтекая объемами. На расстоянии вытянутой руки широкое лобовое стекло. Отмечаю прекрасный обзор. Ищу глазами какие-либо приборы, тумблеры, кнопки, рычажки. Но их нет. Что за черт!? Под лобовым стеклом на месте приборной панели лишь продолговатый глянец экрана от борта до борта.

— Мда, — мычит Роман. — Это явно не кукурузник. Похоже, что здесь полностью сенсорное управление. Попробуем.

— Он решительно тычет указательным пальцем в экран. Тот вспыхивает по всей площади серебристым светом, и на нем проявляются какие-то значки.

— Внимание идентификация! — раздается громкий мужской голос со звеняще-металлическим тембром. — Приложите ладонь к дисплею.

— Писец, — бормочет Роман. — Это бортовой интеллект. Он допускает к управлению только ограниченный круг лиц, на которых запрограммирован.

— Приложите ладонь к дисплею, — настойчиво повторил голос.

— Прикладывай, — говорю я. — Может, прокатит.

Роман приложил ладонь.

Прошла секунда, другая, третья…

— Идентификация не подтверждена.

— Бл…, — выругался Роман. — Он не пропустит нас.

Тупо смотрю на панель со значками. Не пропустит, значит? И что теперь? Сидеть тут? До каких пор?

Во мне нарастает негодование. Оно вскипает пенной волной, и я ощущаю в себе ту энергию, которая проявлялась во мне во время тренировочных боев с прапорщиком Токовым. На этот раз я не боюсь.

— Послушай ты! — рычу зверем. — Немедленно допускай нас к управлению сука! Ты бл… мудак еб…

Я крыл непрерывным матом, не помня себя.

— Идентификация подтверждена, — послышался голос.

— Что? — выдохнул я. — Повтори, что ты сказал!

— Идентификация подтверждена. Приветствую на своем борту новый экипаж! Готов выполнить любой приказ!

— Своего узнал, — прошептал Роман.

— Ты кто такой, сволочь? — спрашиваю.

— Я бортовой многофункциональный координатор. Управляю самолетом, контролирую пространство и систему защиты, веду автоматический огонь по целям.

— Чего же ты, падла, не стрелял по цели, когда нас тут вертушка накрывала почем зря?! — возмутился я. — Затаился тут, гнида!

— Попрошу не оскорблять! Стрелять не было команды. Да и вас на вшивость проверял.

— Ага, вот так да?! — взревел я.

— Да вы молодцы! Сами справились. Герои.

— Ладно, — успокоился я. — Ближе к делу! Вопрос — взлететь и сесть сможешь?

— Так точно! Все сделаю сам!

— Сам? Нам не надо будет управлять?

— Никак нет.

— А для чего штурвалы?

— На случай выхода меня из строя, что практически невероятно.

— А мы для чего здесь?

— Для принятий решения, подтверждения команд и управления мною. Но в особых случаях я могу не подчиниться вам и принять решение самостоятельно.

— Скажи ему, чтобы двигатели запустил, — прошептал Роман.

— Запускай двигатель!

— Есть запустить двигатель!

Послышался свистящий звук.

— Круто! — выдохнул Роман, восторженно глядя на меня.

— Двигатели запущены. Разогрев две минуты семнадцать секунд, — доложил голос. — На время прогрева прослушайте гимн советской авиации.

В кабину ворвалась песня:

Я слушал песню и тупо смотрел перед собой. Там за лобовым стеклом догорали обломки сарая. На земле валялся американский флаг. Вдали громоздились скалистые горы.

Песня резко обрывается.

— Готов к движению, товарищ командир, — докладывает координатор. — Сканирование пространства показывает наличие свободной взлетной полосы. Разрешите движение и взлет.

— Валяй!

Самолет медленно двинулся с места и покатил.

— Топлива на пятьдесят восемь минут полета при оптимальном режиме, — сообщил координатор.

— Взлетай, взлетай, а там разберемся.

— Так, точно. Разберемся.

Самолет вышел на исходную, развернулся и остановился.

— Прогрев двигателей минута двенадцать секунд.

— Да понял я уже, понял.

Двигатели взревели, и вскоре самолет резко рванул с места, как конь на старте.

Отрыв. Крутой взлет. Земля остается внизу. Впереди облака и небо. Резко заложило уши.

Роман сидит, вцепившись в штурвал, и смотрит вперед остекленевшими глазами.

— Отпусти баранку, — говорю я. — По всему без тебя тут обойдутся.

— Не могу, — мотает тот головой. — Я не верю, что он сам летит.

— Отпусти. Это тебе не кукурузник.

Роман разжимает ладони.

— Блин! Полный автопилот! — восторженно восклицает он.

— Определите курс, — требует координатор.

— Курс? А черт его знает, — отвечаю. — Нам нужен ближайший обитаемый аэродром. — Сможешь найти?

— Так точно. Включаю всеобщее сканирование местности. Есть информация. До ближайшей подходящей посадочной полосы триста пятьдесят километров. Примерное время подлета двадцать минут.

— Что за полоса? Какой там город?

— Нет информации о городе. Там нет города.

— А что там?

— База ТХ — 120.

— Это что такое?

— Кодовое название ракетно-авиационной эскадрильи потенциального противника.

— Американская значит. Очень хорошо! Двигай туда, — приказываю я.

— Есть двигать туда, — отзывается координатор. — Выхожу на эшелон. Перехожу на сверхзвук.

Чувствую, как меня вдавливает спиной в кресло.

Перед лобовым стеклом чистое небо. Внизу плывут облака.

— Ромка! Да ты волшебник! — слышится за спиной восторженный возглас. — А я чуть было в штаны не наклал!

Оглядываюсь. В дверях физиономия Кожуры.

— Это не я, — объясняет Роман. — Это Валера активировал автопилот. Мы на автопилоте летим.

Он сбивчиво и с восторгом объясняет, как все было.

— Это магия, — уверенно говорит Кожура.

— Какая еще магия? — спрашиваю.

— Самая настоящая. Я где-то слышал, что русский мат это изначальный язык всех языков. Праматерь, так сказать. На нем творились заклинания. Владеющий в совершенстве русским матом мог творить чудеса. Вот ты и сотворил.

— Не болтай ерундой, — отмахиваюсь я.

Но Кожура не унимается.

— С русским матом воины шли в атаку на врага, и тот в страхе бежал, — продолжал рассуждать он. — Владеющий матерным языком, может изъясняться на нем в любом уголке земного шара, и его поймут без труда. Матерный язык велик и могуч.